Эмблема печали - страница 26
Одна девушка отрицательно покачала головой, другая почему-то кивнула, но кивок также явно означал — нет, старуха со своей верхней полки беглым движением щепотью окрестила Кошу.
— Понятно! — вздохнул тот. — Понятно… — Он взял пистолет со стола, снял с предохранителя и направил ствол на верхнюю полку. — Начнем с бабуси…
— Чего тебе, антихрист?! — прошипела старуха.
— А ты, бабуся, не ершись, не ершись, а то пристрелю ведь, я же сказал, времени у меня нет. Давай быстренько раздевайся и скидывай все сюда, на пол. Не стесняйся, твои мощи моему глазу противны, я не смотрю.
Больше старуха ничего членораздельного не произнесла, она только кряхтела, но довольно быстро исполнила неприятное указание.
— Простыню… Потом наволочку, одеяло, подушку, матрас!
— Я буду, да… — начала было девица, но качнувшийся ствол пистолета заставил ее на полуслове замолкнуть.
Тяжелой волной вниз повалился желтый полосатый матрас, и голая старуха с каким-то звериным подвывом забилась в глубину совершенно пустой полки.
Коша ударил весело каблуком по красному пластмассовому Буратино и сообщил:
— Ничего у бабуси нету, видите?
Одна из девушек зачем-то кивнула.
— Ант-тихрист! — прорычала неразборчиво старуха.
— Впрочем, я так и ожидал. — Ствол пистолета сделал в воздухе небольшую металлическую петлю. — Теперь ваша очередь, девочки.
За дверью в коридоре раздавалось громкое сопение и царапанье, будто длинные ногти скребли по кожзаменителю откидного стула.
— Вот ты! — Коша показал стволом в грудь светловолосой крупной девицы. Девица была одета в платье на шнуровке. — Расшнуровывайся потихонечку. А потом и чемоданы посмотрим.
— У меня сумка! — сильно побледнев, сказала девица.
— Значит, сумку посмотрим! Расшнуровывайся!
Лицо девушки окаменело и стало похоже на мраморную надгробную маску. Потом застывшие ноздри неожиданно с силой раздулись, светлые глаза болезненно помутнели, она подалась немного вперед и негнущейся рукой, действующей будто по чужой воле, слегка царапнула Кошу по щеке.
— Ого! — сказал Коша. Он поднялся на ноги, снова наступив, на этот раз уже случайно, на красного Буратино, и переложил пистолет в другую руку. Мраморное лицо девицы перекосило страхом, она завизжала и, пытаясь спрятаться, забралась в самый угол своей полки. — За удовольствие придется уплатить, мадемуазель, — сказал Коша. — По счету!
Медленно придвинувшись, он сперва ладонью правой, свободной руки вдавил голову девушки в обитую дерматином стену, а затем левой рукой резко, но не сильно ударил рукояткой пистолета в переносицу. Девушка всхлипнула и упала на полку.
— Дура! — отчетливо просипел за зеркальной дверью голос Абдуллы. — Не дергайся!..
Вагон сильно качнуло. Коша с интересом разглядывал последнюю девушку: пышная, большеглазая блондиночка в старомодном красном платье с блестками, обрисовывающем ее крупные формы, вскочила на ноги. Голова ее оказалась на уровне груди вежливого бандита.
Неожиданно девушка размахнулась и изо всей силы хлестнула бандита ладонью по щеке. Удар, в отличие от предыдущего, не был ударом мягкой деревяшки, он вышел тяжелым и влажным.
— Уважать женщин надо! — сказала она и облизала мгновенно пересохшие губы. — Понял?
— Отчего ж не понять… — Коша помассировал пальцами слегка побагровевшую щеку. — Можешь не раздеваться.
— Это почему же?
— А я тебе и так верю! На первый раз.
За дверью произошло какое-то шумное движение, в дверь стукнули. Зеркало отъехало в сторону так, что Коша не успел рассмотреть собственную сильно зачесавшуюся щеку, и в образовавшуюся щель просунулась голова Абдуллы.
— Там пьяный спит! — сообщил он.
— А как зовут барышню? — спросил Коша дерзкую девушку.
— Пьяный! — повторил татарин. — Спит!
— Маргарита!
— А вы, наверное, думаете, что Христос пеленок не пачкал? — В голосе Коши возникли новые нотки.
— Не знаю! — Маргарита тряхнула головой. — Вероятно, пачкал.
— Так что с пьяным делать будем? — спросил Абдулла.
— Ты с девушкой закончил? — спросил Коша, оборачиваясь к нему.
— Ну!
— Возникла необходимость. — Коша стволом пистолета указал на Маргариту. — Требуются новые сексуальные услуги.