Эпидемия любви - страница 6

Готовься к битве в ложе рая,

за то,

что так люблю тебя я.

Запузырилась кожа гладкая,

предощущая…

…П олусладкое,

сандаловые палочки, миндаль…

«За мужество в замужестве» медаль…

Ты расскажи себе меня, наедине.

За то,

что так хочу тебя я.

И нет у страсти ни конца, ни края,

как мира быть не может на войне…

Ты расскажи себе меня, наедине.

…Ни бритва лысине,

ни краска седине,

ни Таинство, по первому каналу…

…Мечтай, по крупному, живя помалу…

Ты расскажи себе, меня, наедине.

Не до чёрного неба,

а лишь до книжной полки долетели

твои трусики чёрные, – шедевр изометрии,

зацепившись не за звезду,

а за чёрный учебник по геометрии.

Устав от любви нашей плотской,

чуть-чуточку скотской,

кажется, спим.

Ты,

с моей вечно не правой рукой.

Я,

под твоей неприличной ногой.

Чтобы представить это

без чертежа или эскиза,

нужен «за грань паспорт»,

черно-беглая фотография,

и, конечно же, виза,

в страну геометрического изображения

зарифмованного воображения.

Где квадратное ложе чёрной тени

на бледном полу бодрой спальни,

как Малевич,

намалевал свет с любовью.

Где чёрный треугольник

твоих волос, –

указатель к вратам грёз,

укрывал я горячей ладонью.

Где чёрную линию чулка

на твоём холодном бедре,

я нарушал как чужую границу.

Где чёрную родинку-точку,

я поил умилённо,

как поят губами любимую птицу.

Где в чёрных омутах-элипсах,

твоих полу прикрытых глаз,

отражаются

чёрные звёзды в профиль и фас.

Где черные изюмины твоих сосков,

продетые сквозь груди-пяльцы,

нежно терзали мои спицы-пальцы…

Вот только жаль,

что не до чёрного неба,

а лишь до книжной полки, долетели

твои трусики чёрные, – шедевр изометрии,

зацепившись не за звезду,

а за чёрный учебник по геометрии.

Отважно жизнь гребёт на свет.

Отважно луч летит во тьму.

Отважно ты идёшь ко мне.

Отважно мы бредём по дну,

где чутко спят: любви туман,

святая ложь и грех-обман,

ленивый труд, трудяга лень,

и дымный мир, и звёздный день.

Отважно верит мир словам.

Отважно день встречает ночь.

Отважно тень влюбилась в дым.

Отважно снег укутал дом

и старый пруд, и юный лёд,

и наш бумажный самолёт,

и поленицу мшистых дров

из судеб наших честных слов.

Отважно пуст судьбы карман.

Отважно пьют любовь уста.

Отважно лёг в росу туман.

Отважно падает звезда,

на наш душистый дом из трав,

где вечный спор и каждый прав,

и мудрый лес, наш старый друг

нас обвенчает клятвой рук…

Отважно помнить – жизнь не вечна,

а счастье счастья скоротечно.

Отважно знать. Любить отважно.

А может… это и не важно.

Чтобы веки не навеки

укрывал сухой туман,

Чтобы туже обнял души

обольстительный обман,

Ради пиршества – коснуться,

ради радости – вдохнуть…

Не открыв глаза, проснуться.

Не закрыв глаза, уснуть.

Ослепительной темницы

всемогущественный плен.

Неприятные решенья

не решаемых проблем.

Запрещение запретов.

Размноженье пустоты…

Ради роскоши лишенья

перехода с «вы» на «ты».

От желто-красных всхлипов ноября,

До камуфляжной зеленухи мая,

Снег укрывается не зря

Стеною ветхого сарая.

От мая и до ноября,

Крутое небо и земля сырая,

Цветы и травы, птицы, дождь, и я…

Но, холода, от ноября до мая.

Как стая голубей слова взлетели.

Душа на них взирает сквозь глазницы.

И почему-то, сны помолодели

И отчего-то, по ночам не спится.

Вновь доверяя буквам душу,

И возвышая в милость мудрость,

Не созидаю к счастью, глупость,

Но, к сожаленью, – и не рушу.

Скрипит перо, как половицы

Как сочный снег, под бодрою ногою

Как твой диван, укрытый полем ситца,

Когда летишь на нем, укрывшись мною…

Ты

мудрее всех живущих.

Я

глупее всех ушедших.

И промежду сумасшедших

мы

старейшие юнцы.

Ты

красивей всех на свете.

Я

красивей всех во мраке.

И у нас

не будет драки,

ни при свете, ни во тьме.

Золотая серединка,

как седая паутинка.

Мы сидим на ней,

обнявшись,

как на каменном мосту.