ЭпидОтряд - страница 35

- Помогу.

Святой Человек говорил нечасто, зато всегда весомо и очень в тему.

- Спасибо, – поблагодарила Ольга, собирая пустые миски. Одно хорошо – все отрядовцы явно имели голодное прошлое, так что использованная посуда всегда сияла, как облизанная, ни крошки на донышке. Меньше работы дневальному. Жаль, что мытье не механизировано, хотя робот-уборщик, например, есть, вот, катается и убирает, как положено, даже санузел умеет чистить.

Савларец небрежно швырнул ей миску со словами:

- Прибери.

Ольга склонилась к нему, делая вид, что перехватывает удобнее стопку посуды и тихонько пообещала:

- Гавкнешь еще раз, котелок на уши одену.

Каторжник сморщил и без того уродливое лицо в совсем уж невообразимую рожу и промолчал. Физиономия псевдоуголовника все еще не зажила после встречи с регицидной доской и ногтями, это радовало Ольгу. Хорошо, когда скверные люди страдают.

Не слишком ловко, но старательно действуя шлангом со слабой струйкой теплой воды, мойщица как бы невзначай, между делом спросила добровольного помощника:

- А где мы?

- На радиальной линии номер двенадцать, – ответил Святой, вытирая полотенцем очередную миску.

Ольга помолчала, стараясь выдумать следующий вопрос. Ну да... логично – поезд с названием «Радиальный-12» едет по соответствующей ветке.

- Сегодня стоим на дозаправке, – Святой критически обозрел кастрюлю. Всем был хорош Плакса-повар, но каждый раз у него что-нибудь да пригорало. Длинноволосый отрядовец махнул головой, откинув назойливую прядь жидких седых волос, и полез за щеткой.

- Сегодня спать не ложись. Зайди к Грешнику, он даст термос с рекафом. Умеет заваривать так, чтобы сна ни в одном глазу. И ближе к закату помолись, как следует. Лучше к пастырю зайди, может флагелляцию назначит. Безумец, конечно, за нас всю ночь будет читать, а Грешник хлестаться. Но все равно. Будет легче.

С полминуты понадобилось девушке, чтобы вспомнить значение слова «флагелляция», затем она уставилась в мойку, полную жиденькой пены, чтобы не выдать себя скорбной гримасой. Похоже, не удалось, но Святой принял выражение отвращения за страх и пояснил:

- Поедем у краешка побережья, где все тогда случилось.

- Я не знаю, что случилось, – тихо сообщила Ольга, машинально поливая тарелку. – Меня же не было.

Предполагалось, что Святой даст какое-то разъяснение, но «Игги Поп» лишь зашкрябал по дну кастрюли жесткой щеткой, ограничившись коротким:

- Оно и к лучшему.

«Да и пошел ты» – обиделась Ольга, чувствуя легкий укол совести за то, что ругается на помощника, причем добровольного. Шли минуты, любопытство одолевало. Наконец девушка собралась с духом и решила-таки повыспрашивать, что же за напасть тогда случилась и почему днем лучше не спать. Но ее опередили.

Сначала каркнул динамик внутрипоездной связи. Немного похрипел, разогреваясь, а затем по всему «Радиальному» зазвучал голос поездного коменданта, он же ротный командир, небожитель, которого Ольга до сих пор в глаза не видела. Комендант голосом не слишком вредного, но брюзгливого старичка возвестил, что дневные тренировки отменяются, всем надлежит в ожидании известных событий укрепляться духом, готовиться к бдениям и молиться. Потому что, как известно, Император защищает. Аквилу Ольга изобразила уже машинально, с опытом бывалого сектанта, не отстав от соратников по борьбе. Только выроненная миска загремела в железной мойке.

Дальше комендант анонсировал отмену ужина, всепоездное моление в девять часов вечера и всенощное стояние при свечах избранных заступников. Закончил не совсем понятной, но зловещей оговоркой про необходимую готовность наставников быть при оружии, крепить дисциплину и «прерывать эксцессы», а затем его речь потонула в нарастающем шорохе статических помех.

- Ну вот, видишь, – сказал Святой, будто обращение все прояснило. – Понятно же.

- Ну да, – Ольга сочла за лучшее согласиться. – Понятней некуда...

Через четверть часа вся посуда сияла в решетчатых стойках, полотенца сушились на радиаторах, а Ольга думала, что у нее, слава Императору, припрятано несколько сухариков на черный день, так что обнуление ужина окажется не столь грустным. И посуду, опять же, не мыть. Главное, чтобы не записали в «избранные заступники».