Эпоха выбора - страница 2
Из ее уст это прозвучало особенно убедительно.
– И что вы предлагаете? – Ты выбросил сигарету и с хрустом смял пустую пачку. – Как это делается? Переливание крови? Укол?
Ее смех прорезал тишину улицы, опустевшей в приближении комендантского часа.
– Нет, нет… Гораздо банальнее – как передавались болезни в старые времена. Одна ночь. Или вечер. Или час. И все – вы до конца дней имеете право на золотой паспорт.
– А что получаете вы? – ты улыбнулся, поняв, что она действительно серьезно больна.
– Я? Дело в том, что там, – она показала на громкоговоритель, – женщин намного больше, чем мужчин. А я еще хочу родить.
– Родить!? – Ты понимал, что это бестактно, но не удержался от ироничной усмешки. – Родить с болезнью Вихнера-Магнуса?? А кто же у вас получится? То есть, я так понимаю, у нас… у нас двоих?
Она взяла тебя за руку и вздохнула:
– Получатся дети с золотыми паспортами, с новым видением мира, полноправные члены общества. Разве не этого хочет каждая женщина?
Ты снова не нашел, что ответить. Ты смотрел в ее неполноценные лиловые глаза и чувствовал, как в тебе нарастает желание. Тебе хотелось близости, нежности, золотого паспорта, больных детей и трансформированного мира. Ты чувствовал, как из тебя уходит сила воли, заставлявшая цепляться за идеалы сгнившей цивилизации, уступая место ценностям Вихнера-Магнуса.
– Пойдемте, – Ты встал и помог ей подняться. – Я все еще живу здесь недалеко. У меня бронь на три с половиной дня. Мебель забрали, но дали матрас. Ах да, грешен, у меня еще есть отменный кофе, сигареты и кофейник. Газ отключат завтра. Так что…
– Но у меня особняк, – тихо произнесла она, показав в сторону центра города. – Может быть?..
– Нет, нет! – Ты обнял ее, стараясь выглядеть как можно более уверенно. – Пусть хоть это будет по старинке, на моей территории.
Она улыбнулась. Ты подумал, что ее мозг еще не до конца усох.
А потом ты шел, держа ее за руку. Ты шуршал съежившимися опавшими листьями и рассматривал блики заката в разбитых стеклах витрин. Наконец, ты привел ее к своему дому, и вы стремительно, будто от кого-то скрываясь, взбежали по лестнице на твой третий этаж.
– Вот так я и живу, то есть жил, – Ты посмотрел на почти пустую банку с кофе.
– Не будем отвлекаться на незначительные неудобства, – Она ловко скинула платье и села на матрас. – Скоро, совсем скоро ты это забудешь. Все плохое уйдет в прошлое. И ты…
– И я стану возлюбленным больной женщины с золотым паспортом, – Ты не дал ей продолжить разговоры на неприятную тебе тему и повалил ее на шершавую ткань.
А позже, когда комнату освещали лишь всполохи зарниц, ты закурил от сломанной спички и спросил:
– И когда? Когда это начнется?
Ты увидел, что она улыбнулась.
– Когда ты поймешь, что любишь меня и хочешь на мне жениться, – Она провела пальцами по твоим губам.
Ты не смог сдержать смех и подумал, что лишь ненормальный сможет влюбиться в эту лиловоглазую женщину, мечтающую о детях-инвалидах.
Ты курил сигареты, прикуривая одну от другой. Ты молчал, потому что не было общих тем для разговоров, не было общего прошлого, общего настоящего, да и вообще с этой женщиной у тебя не было общего мира. Ты думал о том, что она сочинила эту историю о заразной форме болезни, чтобы хоть на один вечер прогнать из своей жизни одиночество. Ты представлял, как через несколько дней будешь жить в специальном лагере для людей с нормальными результатами МРТ и как в своем мире, может быть, встретишь здоровую женщину, которая, увы, не предложит тебе родить. Не предложит, так как своим здоровым разумом будет понимать, что здоровые дети – слишком щедрый подарок трансформированной цивилизации…
– Ты меня любишь? – Ее голос прозвучал неестественно нежно на фоне его мыслей.
Ты зажег сломанную спичку и посмотрел в лиловые глаза.
– Нет, я тебя не люблю. Прости, но, наверное, у меня иммунитет, – Ты накрыл ее своим пиджаком, оделся и пошел варить кофе.
– Скажи, а ты хочешь иметь детей? – Она зашуршала в темноте платьем.
– Детей? – Ты разлил кофе по чашкам и поставил на поднос. – Детей… Ты будешь пить с сахаром или без?
– Без, – прошептала она.