Эпопея любви - страница 5
— Дядюшка, я помогу вам найти их!
— Ты! — взревел Жиль. — Жалкий негодяй! Ты же хотел обокрасть меня! Я тебе покажу, как воровать и предавать! Одевайся!
Жилло покорно оделся. Дядя вцепился ему в шею длинными, словно железными, пальцами, выволок племянника из кабинета, аккуратно запер за собой дверь и потащил его на первый этаж.
— Пощадите! — взмолился Жилло.
Жиль отпустил племянника, вытащил стальной кинжал и пригрозил:
— Дернешься — зарежу! И не пытайся сбежать!
Эта угроза несколько успокоила Жилло. Если зарезать его обещают только в случае побега, значит, он пока не приговорен к смерти.
— Иди вперед! — приказал дядюшка, сжимая в руке кинжал.
Подталкиваемый Жилем, Жилло дошел до сарая в саду.
— Возьми это бревно!
Жилло взвалил на плечи довольно длинное, заостренное с одного конца бревно.
— Еще бери веревку и лопату! — велел дядя. Племянник захватил и это. Нагрузив Жилло орудиями для пыток, безжалостный старик погнал его в буфетную, а оттуда — в коридор, ведущий к погребу. В буфетной Жилло приказали взять нож и факел.
Жиль толкнул племянника в погреб и, когда они спустились вниз, сказал:
— Копай здесь!
Жилло, потерявший от ужаса человеческий облик, тупо принялся копать. Потом, по указаниям Жиля, он загнал столб в землю и прикопал его. Дядя убедился, что бревно ушло глубоко, схватил Жилло и прикрутил его к столбу, так что несчастный не мог ни рукой, ни ногой пошевельнуть.
Лакей и не пытался сопротивляться: он уже не мог бороться за жизнь.
— Что вы хотите сделать, дядюшка? — лишь прошептал он.
— Сейчас узнаешь!
Жиль уселся на полено и принялся затачивать нож, прихваченный в кухне. Увидев эти зловещие приготовления, Жилло жалобно застонал.
Вот в эту минуту и появился в погребе маршал де Данвиль.
— А ну, перестань визжать как свинья под ножом! — зарычал дядя на племянника. — Если не заткнешься — убью!
Жилло тотчас же замолк.
«Значит, он меня убивать не хочет. Но что же он собирается сделать?» — подумал лакей.
— Так вот, — заговорил Жиль. — Я тебя буду судить по совести. Стало быть, проявлю снисхождение, если ты его заслуживаешь. Отвечай мне как на духу.
— Конечно, дядюшка! Обещаю!
Жилло с беспокойством поглядывал на нож, а старик продолжал.
— Значит, ты проследил за каретой и узнал, куда монсеньер увез пленниц?
— Да, дядюшка.
— Тебя кто-нибудь видел?
— Кажется, господин д'Аспремон меня заметил, но, по-моему, не узнал…
— А зачем ты потащился за каретой?
— Просто так, посмотреть хотел…
— Вот и увидел то, что не положено…
— Ах, дядюшка, я так раскаиваюсь!
— А какой черт толкнул тебя на то, чтобы рассказать об этих дамах Пардальянам?
— Не черт, а страх… я боялся за свои уши!
— Жалкий трус! Уши хотел спасти! А я ведь был готов пожертвовать всем своим состоянием, хотя для меня с деньгами расстаться — страшнее смерти. Да знаешь ли ты, какую беду накликал на нашего дорогого хозяина?
— Пощадите! Простите!
— А что со мной теперь будет? Как я посмотрю в глаза монсеньеру?
Старый Жиль сокрушался вполне искренне. Он обхватил голову руками и мучился вопросом: что страшней — смерть или гнев маршала. Однако интендант сообразил, что есть свидетель его героического поведения — Жилло; значит, Жилло надо сберечь.
— Слушай же! — заговорил старик. — Я сохраню тебе жизнь, а монсеньер поступит с тобой, как захочет. Но я должен наказать тебя за трусость и предательство; ты обесчестил нашу семью… Не говорю уже о пропавших деньгах…
— Не я это! Не я! — завопил Жилло.
— Не говорю уже о том, — продолжал невозмутимый интендант, — что ты попытался ограбить меня. Лучше бы ты меня кинжалом пронзил, а к деньгам не притрагивался… Но я прощаю тебе это гнусное преступление. Ну а монсеньер тебя выслушает и решит, как с тобой поступить. Однако ты расскажешь ему всю правду!
— Клянусь небом!
— Хорошо. В таком случае я тебя покараю за тот ущерб, что ты нанес мне: ведь из-за твоего предательства монсеньер может и меня выгнать. Тебе за твой грех и наказание: ты предал и дядю, и хозяина, пытаясь спасти свои уши, так я тебе их и отрежу!
— Нет!.. Пощадите! — взвыл Жилло.
Жиль спокойно встал, опробовал на ногте, хорошо ли наточен нож, и подошел к племяннику. Смертельно бледный Жилло попытался еще поторговаться: