Еретичка, ставшая святой. Две жизни Жанны д’Арк - страница 13

[90].

Эта идея оказалась доведена до логического конца в последнем, специально посвященном данной проблематике трактате Жерсона «De ехaminatione doctrinarum», написанном в 1423 г. Здесь автор прежде всего называл лиц, которые способны провести процедуру discretio: церковный собор, папа, прелаты в своих диоцезах, доктора теологии — т. е. хорошо образованные и знающие Писание представители церкви[91]. Сюда же относились и те, кто получил подобный дар Свыше: в качестве примера Жерсон ссылался на мать Блаженного Августина Монику, обладавшую способностью различать истинных и ложных пророков[92]. Однако, по его мнению, такие люди прежде всего должны были сами пройти процедуру discretio spirituum, хотя даже в этом случае некоторые из них (и прежде всего женщины) совершенно не годились для подобного занятия[93]. Всем же остальным — тем, кто мог стать настоящими судьями, — следовало проявлять предельную осторожность, дабы их выводы оказались взвешенными и верными[94].

Трактаты Жана Жерсона, посвященные доктрине discretio spirituum, оказали огромное влияние на его современников[95]. В частности, его взгляды относительно откровений св. Бригитты Шведской разделяли члены французской делегации на Констанцском соборе (пусть даже их возражения и не привели к отмене результатов канонизации, которые были подтверждены папой Иоанном XXIII 2 февраля 1415 г.). Среди этих последних находились и советники дофина Карла, призванные весной 1429 г. вынести решение о природе пророческого дара Жанны д’Арк: архиепископ Реймсский Реньо де Шартр и доктора теологии из Парижского университета Журден Морен и Пьер де Версаль[96]. Не стоит забывать и о королевском духовнике Жераре Маше, также принимавшем участие в допросах девушки и являвшемся учеником Жана Жерсона, поддерживавшим с ним переписку до самой его смерти[97]. Как мне представляется, абсолютная убежденность Жанны в собственной Божественной избранности ставила ее в глазах этих людей в один ряд с Бригиттой Шведской, Эрминой Реймсской и другими женщинами-мистиками, чью деятельность осуждал в своих сочинениях знаменитый французский теолог[98], и вызывала закономерные сомнения в природе ее откровений. Именно поэтому, на мой взгляд, для вынесения окончательного решения о личности и намерениях Жанны д’Арк в Шиноне и Пуатье была использована процедура discretio spirituum.

Свидетельством этому являлся не только тот факт, что допросы девушки проводили сподвижники и единомышленники Жана Жерсона. Сторонние наблюдатели также прекрасно понимали суть происходящего. Так, в письме, отправленном в Венецию из Брюгге 10 мая 1429 г., итальянский купец Панкрацио Джустиниани замечал, что «ничто не может быть более очевидным, чем ее победа в диспуте с теологами (disputation con maistry in tolegia)», и называл Жанну «второй св. Екатериной» (altra Catarina), т. е. сравнивал ее с Екатериной Александрийской, отстоявшей свои христианские убеждения в суде перед мудрецами, созванными императором Максимианом[99]. В письме к неизвестному европейскому монарху в конце июля 1429 г. Ален Шартье вел рассказ об удивительной посланнице Небес также в рамках судебного дискурса: он писал о ней как о «женщине, [выступившей] против мужчин», как о «неграмотной, [выступившей] против ученых», как об «одной, [выступившей] против многих», как о «самой незначительной, [выступившей] против лучших»[100]. Наконец, в законченном 31 июля 1429 г. «Ditié de Jeanne d’Arc» Кристина Пизанская с уверенностью заявляла: «Ее успех не является иллюзией, что было полностью признано судом и, говоря коротко, доказано делом»[101].

Впрочем, судьи Жанны д’Арк далеко не сразу пришли к столь однозначному выводу. Согласно сформулированным Жерсоном принципам процедуры discretio spirituum, они начали свое расследование с опроса людей, знавших девушку до момента ее появления при дворе, — Жана де Нуйомпона и Бертрана де Пуланжи, сопровождавших ее из Вокулера: на процессе по реабилитации они оба вспоминали о расспросах, которым подверглись в Шиноне (