Эрганы. Возвращение к величию [СИ] - страница 3

Иногда случается такая ситуация, что даже ремень безопасности не спасает. Сосед был опытным водителем, но единственное, что он смог сделать, это вильнуть в сторону. Давешний юнец на красной иномарке пошёл на очередной обгон и не успел. Самонадеянность наказуема. Навстречу двигалась другая иномарка. Он дёрнулся было назад, но… Мой взгляд автоматически зафиксировал, когда перед нами взлетела машина. Страха не было, был затянувшийся на вечность миг. Я успела рассмотреть днище машины. Сосед нажал на тормоза, но водитель следовавшей за нами машины не успел свернуть, и невольно подтолкнул нас вперёд. Звон разбитого стекла, визг тормозов, и чей-то крик. Быть может мой? Я не знаю. Последнее, что врезалось в память, это задние колёса красной иномарки.

Мне было так легко, словно я пёрышко, носимое ветром. Всё, что случилось на трассе, казалось страшным сном. Вот я сброшу дрёму, открою глаза, и всё будет хорошо. Я открыла глаза и… Глаз не было, как не было и тела. Я была ярким огоньком, парящим в пространстве. В пространстве, сияющем мириадами слепящих огоньков, напоенном теплом и покоем, в нём не было страха и боли последних мгновений. Огоньки кружились вокруг, перемещались сумбурно и хаотично. Одни были такими же, как я, другие более яркими и золотистыми, а третьи тусклыми, едва пульсирующими. Они казались какими-то злыми, полными тоски и безнадёжности. Первая мысль, которая пришла: «Я умерла?»

— Да, Арина, — отозвался мне в этой звёздной пустоте навевающий покой голос, и передо мной возник полупрозрачный силуэт. Своими призрачными очертаниями он напоминал буддийского монаха, сидящего в позе Лотоса. Хотя если выражаться точнее, то сей монах не сидел, а попросту висел в пространстве.

— Ты кто?

— Зови меня Привратником.

— Я умерла, Привратник? — задала я тот же вопрос, и снова получила ответ.

— Да.

— И что теперь будет со мной?

— Пройдёт сорок дней по земным меркам, и ты переродишься, позабыв всё, что было с тобой в прошлой жизни. Это будет новый виток и новые знания, и только от тебя зависит, насколько хорошо ты усвоила прежние уроки.

— Как всё запутано, — по привычке попыталась я вздохнуть. — А почему я ничего не буду помнить?

— Таков закон мироздания. Вам, живым существам, дана возможность возвращаться вновь и вновь, чтобы исправлять свои ошибки и развиваться.

— Но как можно исправлять ошибки, о которых человек не помнит?

— Ваша интуиция, или чутьё, как говорят многие из вас, это память прошлых жизней. Кто-то прислушивается к ней, кто-то нет.

— А где мы сейчас? — я попыталась повернуться, и закружилась. Захотелось смеяться и летать, как все эти огоньки вокруг. Но любопытство моё второе «я». Я снова нашла Привратника, спокойно висящего на старом месте и ожидающего, по-видимому, когда я перестану резвиться.

— Можешь называть это место Межмирьем, можешь Чистилищем.

— Как-то я представляла его немного иначе. Более мрачным, наверное. Эти огоньки… Это души?

— Да, Арина.

— А почему они так по-разному воспринимаются?

— Потому, что все они разные. Те, что светятся золотистым светом, это души почти закончившие свой кармический путь в этих мирах и готовые к путешествию в другие, а тусклые, это души преступников и убийц.

— Они тоже переродятся?

— Эти уже нет. Их путь окончен. Они растворятся в Великом Ничто, из которого всё появляется и куда всё уходит.

— Но… Разве все убийцы одинаковы? Ведь кто-то убил, чтобы защитить близких. А солдаты? Они же…

— Среди этих тусклых и злых огней нет тех, о ком ты беспокоишься. Только закоренелые злодеи, упустившие свой шанс измениться, исчезают, не оставив след. Только те, кто из жизни в жизнь сеял смерть и разрушение.

— Это хорошо. Без них мир, любой мир, будет чище.

— В мирах существует равновесие. Уходят одни светлые души, приходят другие. Исчезают одни негодяи, появляются, к сожалению, другие.

— А зачем нам даётся это время в Чистилище?

— Чтобы вы смогли признать свои ошибки, понять близких и друзей, простить их и, возможно, простить себя. Горечь не даст возможность переродиться. В таком случае есть вероятность застрять в Межмирье дольше, чем положено.