Эрмиты. Петербургская сказка - страница 19

— А как нам его найти, Нептуна твоего? — удивился Федя.

— Да вот же он — на Бирже сидит!

Компания взобралась на ступени Биржи — напротив Нептуна, так, что каменные глаза огромного изваяния были обращены прямо на них.

— Нептун! Откликнись! Нам твой совет нужен! — Теодор пытался перекричать ветер.

Внезапно огни на Ростральных колоннах вспыхнули, да таким ярким и жарким пламенем, что всем стало тепло. Каменный Нептун открыл глаза и медленно наклонил голову к ребятам.

– ́Эрмиты! Знаю, зачем пришли. Много бед может это ядро наделать.

— Нептунчик, миленький, забери его у нас! Пусть оно у тебя хранится! — взмолился Теодор.

— Ядро не моё, забрать его у вас не могу. Вы его вот здесь положите, — каменный гигант указал на ступени перед входом. — Всё и разрешится.

— Что, неужели просто положить — и всё? — уточнил Теодор. — А что потом делать?

— Домой идите. И поторопитесь, пока мосты не развели!

— Так, а с ключом-то с этим что? — не унимался Теодор. — Нам дед Фасад строго-настрого завещал его на место положить.

— А ядро старинное, чугунное, за триста лет с ним ничего не случилось, и теперь всё будет хорошо, — бородач мудро улыбнулся и застыл. Ростральные колонны потухли.

Ребята переглянулись: делать нечего. Федя достал из рюкзака ядро и положил его на мостовую перед Биржей.

— Ну что, по домам? Раз Нептун сказал: положить — значит, так тому и быть, — заключил Норд. — А мне пора на вахту заступать, дочку сменить.

И Норд морской походкой зашагал на Петроградскую сторону.

— А нам — в Эрмитаж. Деду обо всём рассказать надо! — сказал Иоанн.

Федя с ́эрмитами стояли у Дворцового моста. Здесь они должны были расстаться. Федя впервые почувствовал, как привязался к этим маленьким человечкам. Ему было грустно прощаться с новыми друзьями.

— Федя, ну классно же погуляли? — спросил Теодор. — Мы с Иоанном давно так не веселились!

— Да, здорово… А мы ещё увидимся?..

Конечно, — дружно ответили ́эрмиты, — и может быть, уже совсем скоро!

— Только тебе, скорее всего, не поверят, если расскажешь, что с тобой сегодня приключилось, — заметил Теодор, — ну, ты, главное, про нас не забывай, приходи к нам в Эрмитаж в гости!

Тут в мосту что-то ухнуло, и его пролёт начал медленно раскрываться.

— До свидания, Фёдор! — воскликнули ́эрмиты и побежали по мосту на другую сторону Невы.

— Эй, рюкзак свой бездонный забыли! — окликнул их Федя.

— Рюкзак себе оставь. Вещь хорошая, пригодится! — кричали ́эрмиты в ответ, подбегая к середине моста.

Оба крыла моста уже приподнялись, но это не остановило братьев, и они смело прыгнули с одного на другое.

«Ну, что же, теперь домой? — грустно вздохнул Федя, — Нет! Всё-таки пойду ещё ядро посторожу. Вдруг его опять кто-нибудь украсть попытается…»

Фёдор вернулся и уселся на мостовую рядом с ядром. Хотелось спать. Глаза слипались.

И в это время на площадь перед Биржей вышел бравый артиллерист Семён Пантелеймонович. На его плече сидела чёрная как смоль ворона Карла. Отчаявшийся Пантелеймоныч последние несколько часов бесцельно бродил по городу, не выбирая дороги.

— Куда же это я попал, чёрный ты мой ворон… — старик даже не предполагал, что Карла его понимает.

— Какой я тебе ворон, старый ты дуралей? — отвечала Карла. — Я ворона, а ты вот всё дорогу домой, в Петропавловку, найти не можешь.

— Ворон ты мой чёрный, летаешь в небесах, горя не знаешь. А я вот ядро потерял. Честь гвардейскую замарал, — скупая слеза скатилась по морщинистой щеке артиллериста.

— Да утонуло ядро твоё! Улетело навсегда. В металлолом его сдали, — картаво комментировала Карла.

И вдруг Карла увидела ядро. Она взлетела с плеча Пантелеймоныча, спикировала и уселась на снаряд.

— А ты кто такая? — грозно спросил Федя, который моментально проснулся. — Что за нечисть?

— Да какая я нечисть! Я потомственная петербургская ворона! У меня папа — профессор консерватории! Отдай ядро, а то Пантелеймоныч места себе не находит! — и Карла попыталась взлететь, ухватив ядро лапами.

Федя опешил. Неужели они спасали ключ от Баламута, чтобы отдать его какой-то говорящей вороне?

— Не отдам! Я тебя не знаю! И Пантелеймоныча твоего не знаю! — Федя рванул ядро на себя.