Эрос, сознание и Кундалини - страница 6

При рассмотрении через парадоксальную линзу тантры, противоположность и конфликт постепенно раскрывают лежащее в их основе единство. Обнаруживается, что священное скрыто в очевидном - любовь в гневе, чувство собственного достоинства - в стыде, и единство - в несовместимых противоположностях , в то время как цели всякого желания можно достигать посредством абсолютно лишенного желания «эротического целибата». Но для нашего современного уха, «эротический целибат» -- это не просто еще один любопытный парадокс. Это - самое большее, идеалистичный и довольно неубедительный эвфемизм «воздержания».

Однако, даже в сфере обычной сексуальности, все расширяющееся изобилие новых способов подогрева интереса к этой теме, о которых кричат обложки глянцевых журналов и даже «Ридерс Дайджест», может выдавать непредполагаемый обман: мы упускаем из вида, насколько больше можно узнать о сексуальности, из-за того, что непрерывно прорабатываем один и тот же сектор гораздо большей эротической вселенной. Возможно, именно наше незнание обширности эротической сублимации ограничивает наши поиски всякого эротического удовлетворения более привычной областью сексуального желания. Пожалуй, пора подходить к сексуальности с большим числом вопросов, чем ответов, причем вопросов иного рода.

В погоне за раскованной или незаторможенной сексуальностью, наши психологии самоутверждения стали рассматривать определенные острые чувства - стеснение или смущение в отношении своей красоты или своих слабостей, страх перед большими возможностями, благоговение, лишающее дара речи, межличностное глубокое уважение, заискивающую благодарность, обезоруживающее простодушие, вину, наводящую на размышления, защитный стыд, и исправляющее раскаяние - как эмоциональные пояса целомудрия. Тантрическая сублимация видит во всех этих многочисленных «уязвимых местах» эротическую глубину, которая поднимает их от уровня, буквально, «ценимых слабостей» до уровня возвышающих достижений. В то время как Фрейд называл смущение «кроткой эрекцией головы», тантрическая сублимация идет дальше, открывая то, что равносильно разнообразным «оргазмам» чисто эмоциональных уязвимостей.

Так, в тантрическом эротическом лексиконе оргазм становится прилагательным или общим качеством, характеризующим различные виды прорывов, достигающих кульминации, а не специфическим и слишком буквальным физиологическим событием. С помощью парных медитативных практик, застенчивость, смущение, потребность, и даже само страстное желание усиливаются, превращаясь в свои конкретные сублимационные осуществления.

Кроме того, поскольку наши текуче живые эмоции, по контрасту с нашими теоретическими определениями статично конкретных эмоций постоянно переключаются и меняются, взаимодействуя друг с другом, тантра придерживается алхимии эмоциональных превращений. В согласии с гарвардским психологом Джеромом Кейганом, назвавшим эмоции «неустойчивыми идеями», или с тем, что джазист Чарли Паркер называл «нотами внутри нот», тантра утверждает, что наши чувства друг к другу взаимодействуют так быстро, что мы переходим от медлительной коммуникативной среды языка к живой близости постоянно меняющихся настроений и бессловесных связей.

Как замечает Карен, непосредственно за границами нашего постоянно отвлекающегося внимания живет зачастую упускаемый из вида мир эмоциональных решений:

Мы учились делать паузу, снижать темп, и просто смотреть в глаза друг другу во время спора. Мой гнев начинал таять, когда я видела его непосредственное действие на Тони, и за его за его оборонительной позицией я могла видеть, что он уже начинает настраиваться на примирение. За моим гневом, который, как я сказала, уже таял, он мог видеть, что я в нем нуждаюсь. И, глядя на его лицо, я могла видеть, что Тони видел, как мой гнев тает, и это заставляло меня чувствовать, что со мной действительно считаются. Мы были способны за несколько минут исчерпать основания моего расстройства. Такое постепенно развиваемое медитативное внимание к этим живым эмоциональным тонкостям позволяло нам избегать типичного нарастания ссоры.