Erotica. Ренессанс. Буйство плоти - страница 11
История моды обнаруживает еще больше противоположностей, чем история языка и светских обычаев. Времена, когда общественная мораль принуждала каждую женщину закутаться с ног до головы, так что на первый взгляд трудно было отличить ее от мужчины, чередовались с эпохами, когда женщины всеми силами стремились обнажить свои физические достоинства. Одни эпохи языком моды говорили: «у женщины вообще нет ног», другие, напротив, развивали и культивировали ретруссе[7], при помощи которого женщины кокетливо обращают внимание на свои ноги. Такие эпохи создавали моду, которая принуждала к частым ретруссе. Так же появилась мода детально подчеркивать формы бедер, груди, очарование Венеры Каллипиги[8]. С этой целью упраздняли корсеты и жюпоны (нижние юбки), чтобы показать свои достоинства во всей красе. На закате средневековья и даже в период Ренессанса мужчина демонстративно подчеркивал свою мужественность путем так называемого гульфика, так что взгляд должен был прежде всего выделить эту часть костюма. Об этом сообщает немецкий историк Герман Вейс: «С курткой, которая спереди шнуровалась или застегивалась сверху донизу, носили узкие панталоны, закреплявшиеся вокруг бедер ремнями под полами куртки и так плотно обтягивавшие ногу, что отчетливо обрисовывали ее форму. Словно для усиления непристойности таких панталон, на месте обычного разреза на них, закрывавшегося полами платья, пришивали жесткий мешочек, который был явно на виду и нередко украшался бантами из лент или бахромой в том месте, где он прикреплялся к панталонам»
В то же самое время женщины делают такое декольте в своем платье, что вся грудь выставляется напоказ, как товар. Или женщина действует еще утонченнее, обнажая только саму грудь, ограничиваясь лишь двумя вырезами на лифе, из которых справа и слева выступают демонстративно обе груди.
Мода эпохи Директории наконец обнажила одинаково как мужчину, так и женщину. Мужчины носили плотно облегавшие ноги брюки, которые ясно обрисовывали каждый мускул и каждую часть тела. Женский костюм состоял из рубашки, которую часто изготовляли из прозрачной, газовой материи.
Необходимо добавить, что в истории каждой страны часто бывали и бывают эпохи, когда и тайком и открыто все требования и законы частной и общественной морали игнорировались не только отдельными людьми, но и целыми сословиями; эпохи, когда именно в сознательном и преднамеренном игнорировании официально признанных нравственных законов, в пренебрежении чувством стыдливости, даже в нарушении законов природы усматривали цель всех желаний и высшее наслаждение. Двор Карла II в Англии, эпоха Регентства во Франции до крушения старого режима[9] — наиболее известные примеры таких периодов.
Важно подчеркнуть, что каждая из этих вариаций, каждое из этих частных отклонений от основного закона половой морали, обусловленных единобрачием, не только не ощущались в свое время — то в более ограниченных, то в более широких слоях населения — как нечто безнравственное, а, напротив, признавались вполне нравственными. Эти отклонения не только допускались, но считались естественными и получали поэтому как в неписаных, так и в писаных нравственных законах соответствующее выражение, свою юридическую, философскую и общественную санкцию.
То, что в одни времена считалось нравственным, потом часто квалифицировалось как безнравственное. Чтобы подтвердить это положение каким-нибудь историческим примером, укажем на противоположные взгляды двух стран в разные эпохи. Во второй половине XVII в. в Германии было принято видеть в браке не более как средство деторождения. Ближе всего к нравственному идеалу был такой брак, когда жена всегда была беременна, или кормила младенца, или носила под сердцем нового ребенка, когда предыдущий еще даже не научился лепетать.
Напротив, во Франции XVIII в. (впрочем, не только в эту эпоху и не только в этой стране) подобный взгляд на брак считался безнравственным, и женщина определенных слоев имела санкционированное обществом право требовать от мужа, чтобы по крайней мере в первые годы брак был бездетным. Брак, от которого произошло «целое стадо детей», считался прямо неприличным.