Ещё повоюем - страница 4

— Чего он к нам лезет? — удивилась Оксана. А чего бы ему не лезть? Космос, он общий. Мы тоже не упускаем случая повисеть рядом с их объектами, продемонстрировать флаг. Летит себе какой-то «Буш», и хрен бы с ним, а нам пора домой.

— Любопытные, вот и лезут. Суют нос, куда собака свой… куда не надо, — сказал я, будто это хоть что-то объясняло. Не на кухне мы, чтобы молоть языками, а в боевом вылете, потому что, раз уж нарисовался этот янки, вылет точно можно переквалифицировать в боевой.

А техника у них, что бы там ни говорили, на уровне. Невидимые технологии, конечно, ерунда — всё мы видим, хоть бы и этого «Буша». Вон как на экране отсвечивает. А насчёт остального скажу — нормально сделано. Тот же «Буш», словно и не космический корабль, а самолёт с подрезанными крыльями. Говорят, на нём можно и без скафандра летать. Даже специальное устройство, чтобы справлять нужду, имеется. Куда моему жестяному скафу с этим красавцем тягаться?

Такой шаттл, чтобы запустить в космос, нужно сначала поднять на самолёте-носителе в стратосферу. Сам по себе он только приземляется. Астронавт полетал-полетал, а к вечеру домой, кофе пить да жену любить. Обзавидуешься. Но кто понимает, сразу скажет — бестолковая это красота, и удобства бестолковые. Случись большая заварушка, не взлетят носителяи, их аэродромы — наша первейшая цель. Отсюда, из космоса, все, как на ладони. Да и сами шаттлы в атмосфере едва поворотливей коровы — на один зубок для ПВО. Потому наши от подобных космических самолётиков и отказались, решили не тратиться на «Спирали», а делать то, что лучше получается — орбитальные станции. На орбите поди-ка, достань. А если к каждому «Алмазу» таких скорлупок, как моя три десятка пристыковано? А самих «Алмазов»… Ладно, опять разговорился.

— «Алмаз-18», я «Беркут-140бис», — доложился я. — Задание выполнено. Идём домой. Сзади любопытный буржуй. Прёт по пересекающейся.

В наушниках затрещало, заскрипело и я услышал голос диспетчера:

— Видим его. ЦУП сообщает, разминётесь. От греха подальше, не дёргайся, пропусти дурака.

— Свяжитесь с этим психом, мы тут ракетой отстрелялись, намусорили, как бы он под обломки не влез, — сказал я. Вероятность, конечно, мизерная, но лучше предупредить.

А потом в шлемофоне сквозь треск, послышалась не наша речь, завершившаяся довольным гоготом. Я английский знаю не то чтобы хорошо, разобрал с пятого на десятое про дурака-ивана в летающем сарае, да про его задницу, которую бравый американский парень уже видит и скоро надерёт. Было там что-то ещё, за треском помех и не разобрал, но весело засмеялся — молодец, тоску развеял. Обычно-то они требуют убраться куда подальше, освободить дорогу представителю исключительной нации. А этот, ишь, с юморком.

Зато курсанта Ковтун проняло, она полушёпотом выругалась — что поделать, молодая, горячая. Опыт и выдержка, они не сразу приходят.

— Ответьте ему, курсант Ковтун! — отсмеявшись, приказал я.

— Как ответить?

— А как душа пожелает. Нужно учиться бить врага не только ракетами. Главное — вежливо бить. Попросите убраться с нашей частоты, засоряют эфир всякие…

И Оксана показала как нужно бить врага. Выдала! В отличие от меня, она с английским дружила. По крайней мере, в пределах, необходимых для общения с больными на всю голову американскими пилотами. Самым приличным из того, что я понял, было «грёбаный буржуйский недоносок», и обещание, что этот недоносок сейчас вылижет до блеска орбитального зеркала ту самую задницу, которую грозился надрать. В эфире установилась тишина, потом началось:

— «Беркут-140бис», я «Алмаз-18». От души поздравляю курсанта Ковтун с боевым крещением. Так держать.

— Служу Советскому Союзу! — обрадовалась девчонка, а поражённый вусмерть американец, заткнулся. Оклемавшись, он попытался было заговорить на русском:

— О-о, товарисч девушка…, — и, по-своему: — о, шит…

И — тишина! А после в наушниках — лишь громкий, вгоняющий своей неуместностью и неожиданностью в ступор писк аварийного маячка. Чужого, американского, маячка. Я начал действовать по обстановке. Говоря по-простому, ничего не делал, ждал, чем всё обернётся.