«Если», 1999 № 06 - страница 16

— В разгаре. Сначала это была Фредерика. Раньше мы ладили, а потом… Не знаю, с чего я взял, что частные детективы — сексуальная порода. Видать, совсем спятил. В общем, теперь у меня новая подружка. Политик! Радикальный член испанских кортессов. Можешь себе представить? Я сплю с депутатом одного из местных европейских парламентов! — Он засмеялся. — Политики — вот где таится секс! Знал бы ты, Лайл, какие это горячие штучки! У них и харизма, и стиль, и влияние. Деловой народец! Знают обходные дорожки, умеют подлезть с изнанки. С Виолеттой мне так весело, как еще ни с кем не бывало.

— Рад слышать, дружище.

— Это еще приятнее, чем ты можешь подумать.

— Ничего, — снисходительно ответил Лайл, — у каждого ведь своя жизнь, Эдди.

— Истинная правда!

Лайл кивнул.

— У меня дела, Эдди.

— Все совершенствуешь свои инерционные… как их там?

— Тормоза. В общем, да. Здесь нет ничего невозможного. Я много над этим работаю и уже близок к решению. Принцип ясен, а это самое главное. До всего остального можно додуматься.

— Слушай, Лайл… — Эдди отхлебнул из бокала. — Ты, часом, не подсоединял этот ящик к антенне и не смотрел его?

— Ты меня знаешь, Эдди, — ответил Лайл. — Кто я такой? Про-стой парнишка с гаечным ключом.

Сергей Куприянов

ПОЯС

Если бы кто-то мог посмотреть сверху, оттуда, из-за одинокого облака, напоминавшего убитого вчера вечером фельдфебеля, убитого сразу, одним снарядом «дум-у», и не просто убитого, а сбитого в ком, сжатого так, что в этом красно-синем комке отчетливо был виден лишь кусок шинельной полы и подметка, обращенная как раз в сторону ячейки подкапрала Бразе — вот на что было похоже облако (только без шинельного куска и подметки). Так вот, с высоты можно было бы увидеть по одну сторону окопы синих и их каски с острым навершием в виде низенькой трехгранной пирамидки, а по другую — окопы серых и их каски с маленькими, как у чертиков, рожками. Линии окопов местами шли параллельно друг другу, причудливо изгибаясь соразмерно местности и проявленной в былых боях доблести, где-то они расходились по берегам рек, болот и морей, а то вдруг сближались там, где нельзя подвести артиллерию.

Окопы часто переходили из одних рук в другие или вдруг оказывались ничейными. И эта ничья полоса, не принадлежавшая ни синим, ни серым, место, куда было страшно ступить не только из-за мин-ловушек, спиралей «чертовой проволоки», пуль метких и слепых, стойких газовых завес конечно, это страшно, но, в общем, привычно. Страшило другое, то, что могло попасться на глаза, запасть в душу и будить потом по ночам до крика, до исступленных рывков под коечными ремнями в психиатрическом отделении солдатского госпиталя — это называлось Пояс. Поэтому перед каждым наступлением, во время артподготовки командиры вымаливали «наверху» хотя бы «три залпа перед валом снарядов типа «утюг» для поднятия боевого духа и уничтожения возможных препятствий». И «утюги» гладили землю, вминая и разравнивая бугорки, тела, оружие, пеньки и битый кирпич, превращая трехмерный мир в плоское изображение.

В окопах рассказывали, что иногда после «утюгов» был «портрет» — раздавленное, растянутое до полуметра в диаметре человеческое лицо. Однажды в окуляры стереотрубы подпоручика Добза попался новенький, еще не отвыкший после ускоренных курсов козырять каждому встречному, который, бросившись в атаку, вдруг споткнулся, но не упал, а просто пошел тише, глядя куда-то перед собой, и наконец остановился, упершись взглядом в землю. Постоял немного и, обойдя что-то, пошел, вздрагивая плечами и головой, волоча автомат за ремень, как портфель или хозяйственную сумку. Потом остановился, оглянулся и, развернув автомат, полоснул себе в лицо короткой — сколько хватило жизни — очередью, падая на грудь, на автомат, на собственные еще не мертвые руки.

Молод был новенький, неопытен. Никто ему не сказал — ни капрал Хост, ни подкапрал Бразе, ни один бывалый, по месяцу и больше сидящий в окопах солдат, что идти через Пояс нужно высоко подняв голову, следя только за неприятельскими касками и вспышками огня из-под них или за спинами бегущих впереди, не останавливаясь и не отвлекаясь на «пейзажи».