«Если», 2003 № 03 - страница 27

Но при всем этом ужаснуть зрителя не удалось. Исчезла загадочность, исчез подсознательный затаенный страх. Грубо напугать режиссеру по силам — например, в сцене, когда призрак убиенной девушки выползает из телеэкрана, — но не больше. Зато практически обещано продолжение. Нескончаемая история о переходящей из рук в руки кассете, кошмары, приносящие смерть всем и каждому, и даже открытая зрителю тайна появления бессмертной Садако Ямамуры (в американском варианте — Самары Морган) точку явно не ставят.

Вячеслав ЯШИН

Михаилу Булгакову повезло больше, чем героям предыдущих обзоров, посвященных экранизациям произведений известных писателей: поставленные по его фантастическим произведениям картины вызвали широкий общественный резонанс. Другое дело, что они же порождали и жаркие споры, и возражения, а некоторые даже оказались окружены совершенно мистическими историями…

О самом знаменитом произведении Булгакова, цитата из которого вынесена в заголовок (и с которым как раз и связана та самая «мистика»), речь пойдет чуть ниже. Для начала проведем беглую инвентаризацию «другого» фантастического Булгакова на экране.

Пробным шаром стала развеселая и не претендовавшая на философскую глубину комедия Леонида Гайдая «Иван Васильевич меняет профессию» (1973). За основу режиссер взял сатирическую булгаковскую пьесу «Иван Васильевич», публикации которой писатель не дождался. Гайдай — признанный мастер комедии, а не сатиры, и потому фильм сделан в своем обычном стиле: со множеством гэгов, отличным актерским составом и шутками-афоризмами.

Однако, чтобы понять, что же вызвало тревогу у сталинских цензоров в середине 1930-х, следует все же прочитать пьесу. «Иван Васильевич», конечно, не «Мастер и Маргарита», но и не легкая юмореска.

Интересно, многие ли кинозрители, пьесы Булгакова не читавшие, после просмотра комедии Гайдая задумались над тем, что более всего волновало писателя: для управления Россией, оказывается, достаточно лишь профессиональных качеств простого управдома сталинской закалки. И что булгаковский Иван, хоть и не патологически кровавый тиран, но все же и не такой душка, каким его представил обаятельный Юрий Яковлев… Словом, державно мыслящее киноначальство пожалело кинозрителей «застойных» семидесятых: в фильме за водоворотом смешных трюков и стерильного бичевания «отдельных недостатков» почти не слышны жуткие булгаковские проговорки о «толмаче-немчине», сваренном по приказанию Ивана Грозного в кипятке, или о «повешенном на собственных воротах третьего дня перед спальней» Милославском, от которого его однофамилец-жулик из XX века вынужден спешно «отмежеваться».

В фильме, в отличие от пьесы, эти моменты не очень заметны на общем комическом фоне. Зато народу дали вволю посмеяться над бахновскими (Владлен Бахнов был соавтором сценария) шутками вроде «икры заморской — баклажанной», которых, разумеется, в тексте у Булгакова быть не могло в принципе.

Роман «Собачье сердце», бытовавший в самиздате до самой горбачевской перестройки, пережил целых две экранизации — причем, с результатами полярными. В итало-западногерманской версии 1975 года заняты европейские звезды первой величины — Макс фон Зюдов (профессор Преображенский) и Марио Адорф (доктор Борменталь). Однако фильм вызвал даже не резкую критическую реакцию, а еще хуже — ни-ка-кую! Автору обзора не удалось обнаружить ни единой рецензии или хотя бы краткого отзыва на эту картину, исключая необходимый фильмографический минимум (который позволяет заключить, что, по крайней мере, набор персонажей соответствует булгаковскому). Это приговор картине куда более жестокий, чем любые придирки и издевки критиков.

Зато российская телевизионная экранизация режиссера Владимира Бортко стала настоящим событием. Вряд ли найдется читатель — любитель Булгакова и одновременно любитель кинофантастики, — который не согласится с тем, что на сегодняшний день это одна из несомненных вершин не только отечественной кинофантастики, но и мировой. Причем, одной из составляющих успеха, на мой взгляд, стал как раз демонстративный отказ постановщика от кинотрюков (в нынешнем понимании «кинофантастика — это когда компьютерные спецэффекты»), а кроме того, от порочной попытки осовременивания литературного произведения. В результате стилизованное под ретро «старомодное кино», снятое неторопливо, обстоятельно, в вирированном цвете, с уважением к деталям быта, к духу эпохи, а самое главное — с живыми актерами, а не виртуальными персонажами, созданными компьютером, оказалось предельно современным. И безусловно фантастическим, и булгаковским — тут споров, кажется, не предвидится.