«Если», 2012 № 06 (232) - страница 26
— Да, команда «Декарта», которая первой приземлилась здесь, тоже считала, что нашла рай. Вспомните «Сонеты Сокола», где воспето Мелкое море — оазис среди бескрайнего соленого океана.
— Рай, который держала в своих руках Кешра. А теперь эти руки разжались.
— Мадемуазель Галопен, знаете, что пугает меня? Это безумие распространится и на людей. Там, на корабле, мне казалось, что я потерял сознание после первого же удара. Но капитан рассказывает, что я еще долго дрался. Как будто кто-то вселился в мое тело.
Она мягко положила руку на мою и сказала:
— Об этом я ничуть не беспокоюсь. Люди не отличались миролюбием и при жизни Кешры.
Я поймал ее ладонь и поднес к губам. За сеткой сверкнули темные глаза. Внезапно я различил в татуировке на запястье нечто знакомое. Казалось, на нежной коже проступает контур созвездий.
— Странно… — сказал я. — Я вижу звезды… Внутренний рукав Туманности Ориона.
— Когда я училась в Нанте, там был художник, который специализировался на подобных рисунках. Вам нравится?
— Чудесно. Но у вас была какая-то особая причина для такого выбора? — Я все еще удерживал ее руку; впрочем, она и не пыталась отнять ее.
— Да, моя мать была офицером Флота. После развода с отцом она вернулась на службу. Когда она отправлялась в полет, я рассказала ей о своем замысле. «Так я всегда буду знать, где ты. И не только знать, но и чувствовать».
— И это сработало?
— Да. — Она поддернула рукав блузки вверх и ткнула пальцем в звезду Александра. — Сейчас она вот здесь. И направляется на Цигаль — это ближе к локтю. Когда корабль достигнет цели, я уже стану старше, чем она.
Я закрыл глаза, вдохнул аромат травы в дождливый вечер и поцеловал ее запястье. Кожа была нежной и прохладной. Потом я поднял глаза на портрет Александра Галопена. Клянусь, он улыбался!
— Ходят слухи, Паладьер, что вы влюблены в губернаторшу.
— Они не лживы, господин капитан.
— Поздравляю! Она действительно так красива, как все предполагают?
— Не знаю. Я еще не видел ее без покрывала.
— Что ж, надеюсь, вас ждет приятная неожиданность.
— Неожиданность?
— Ну…
— Я не до конца понял вашу мысль. Я люблю мадемуазель Галопен…
Капитан улыбнулся:
— Вы забавный народ. Покупаете…
— Простите! Я снова не понимаю.
— Ну… берете… принимаете… кота в мешке.
— Кота в мешке? Если не ошибаюсь, кот — это какой-то зверь? Он имеет отношение к браку, сэр?
Он махнул рукой:
— Это просто пословица. Давайте сменим тему. Мне ни в коем случае не хотелось вас задеть.
Ну что ж, он избавил меня от необходимости расквасить ему нос.
— Просто удивительно, как стремление спрятаться от укусов насекомых превращается в добродетель, — продолжал он. — В любом случае, когда дело доходит до раздевания, неожиданности неизбежны.
Это был день его отлета. Мы уже распили на прощание круговую чашу, и когда официальная часть церемонии подошла к концу, Анри, размахивая бокалом шампанского, предложил прогуляться до маяка на конце мола. Однако сам не составил нам компанию, так как уже с трудом держался на ногах. Поэтому мы вдвоем с капитаном вышли на Рыночную площадь, окруженную серебристыми тополями, и пошли по направлению к побережью.
На капитане была широкополая шляпа-накомарник с сеткой, спускающейся на лицо и плечи. Внизу шумело море, облизывая камни мола. Легкий бриз ласкал кожу.
— Когда же вы предполагаете приступить к исследованию вашей галактики?
— Простите?
— Я не слепой и могу узнать звездную карту с первого взгляда. Я имею в виду ту, что вытатуирована на теле вашей возлюбленной. Рукав Ориона на запястье — а что выше? Целая Вселенная. Право, вам можно позавидовать.
— Мне кажется, вы предлагали сменить тему.
Он поднял руки, как будто сдавался.
— О, конечно. Понимаю. Знаете, вы должны при случае рассказать мне больше об этом мире. Фербилон говорит, что вы эксперт по культуре картезиан. А вы мне сказали, когда мы поднимались к этому вонючему монастырю, что цивилизация на Картезисе — дар небес в буквальном смысле слова.
— Это правда. Как утверждают геологи, примерно сто пятьдесят миллионов лет назад эта планета столкнулась с крупным астероидом.
— Да, я видел кратер с орбиты. Выглядит, как огромная огнестрельная рана.