«Если», 2015 № 03 (241) - страница 6

— А что вы можете? — Савельев посмотрел строго, как на допросе, — Про морфирование я уже понял.

— Лучше вам не знать, — гробовым голосом сообщил Таврицкий.

— Так страшно?

— Если честно, то я сам не знаю, — уже нормально, без ёрничания, ответил робот, — И мне действительно очень жаль. Боюсь, у меня есть некоторые способности, опасные для окружающих.

— И что нам делать? Как мы можем определить, кто и зачем вас послал и чем нам грозит это контакт?

— Вы, я так понимаю, для этого сюда и прибыли? Так решайте. У меня-то другая специальность. Вернее, предназначение. А я его не знаю. Разве это моя вина? Это вина тех, кто меня послал. Но мне хочется верить, что все будет хорошо. Правда, ведь? Вы же не убьете меня просто так? — спокойно спросил Таврицкий.

— Роботов не убивают! Их разбирают на запчасти! — не очень удачно пошутил Савельев, — Кстати, а вы боль чувствуете?

— Бить будете? — жалобно спросил Таврицкий. Жалость в голосе была наигранной. — Конечно, чувствую. Наверное.

Он, легко оттолкнувшись от кресла, пролетел к задней стенке отсека, за спину Савельева, который следил за этим перемещением внимательно и теперь уже с опаской. Там, на одной из стоек Таврицкий отыскал маленькую выдвижную коробку с мелким инструментом. Порывшись, робот вытащил тоненькую отвертку и потыкал ею в свою ладонь.

— Да. — Он ткнул сильнее и поморщился. — Определенно чувствую.

— А вам что, раньше не приходилось испытывать боль? Или это у вас, роботов, шутки такие?

— Когда раньше? Мне всего-то несколько часов! Кстати, а вы не знаете, куда делся тот, с кого мой образ копировали? Ну, настоящий Таврицкий?

— Это я у вас спросить должен! — Савельев почувствовал, что он все больше и больше подходит к той психологической границе, за которой начинается раздражение и необъективное восприятие собеседника. Короче, он просто начинал злиться, — Хотя конечно, какой спрос с младенца? Хоть вы и выглядите тридцатилетним здоровым мужиком. Хорошая у вас позиция.

— Это не позиция, это реальность, — грустно ответил Таврицкий. — Мне действительно жаль, я не хотел бы, чтобы с тем человеком что-либо произошло. Я могу принять облик младенца, кстати, если вы покажете, как они выглядят, или, к примеру, могу в вас превратиться.

— Как в брутальную женщину превращаться, так картинок не надо!

— Я могу морфировать только в то, что видел. И близкое по массе и объему. Я подозреваю, что в реального младенца мне будет трудно превратиться. Те знания, которые заложены в меня исходно, подсказывают, что вы развиваетесь, как все другие высшие живые существа, не делением и ваш младенец гораздо меньше взрослой особи. В памяти моего прообраза нет точных данных.

— Ладно, разберемся по ходу дела. — Савельев, наконец, покинул ненавистное ему кресло, — Ты какую каюту занял?

— Ладно. Я тоже думаю, лучше на «ты», — согласился Таврицкий, — Пока никакую. Я прибыл сюда за пару минут до тебя. А мы вообще где? Я имею в виду пространственно — где?

— Земная орбита. Одна из старых исследовательских станций. Пустая, — Савельев подумал было, что отчитываться перед роботом как-то глупо, но все равно ответил. — А кроме тебя еще что-то прислали?

— Ты нарочно сказал «что-то». Хочешь заранее расставить все точки над «i»? — судя по всему Таврицкий обиделся.

— Нет, я имел в виду, что кроме тебя могли передать какие-то вещи. Тебя ведь передали, как почту. Пусть ты и живой. Или какой там…

Покинув кокпит, они вернулись в длинный коридор. Савельев опять с некоторой завистью смотрел, как пришелец совершенно спокойно топает на магнитных подошвах.

— Как ты ими управляешь? — не выдержал Савельев. — Там же обычный контроллер, он всем известен как самая дурная выдумка техников.

— Я сам не знаю, честно. Как-то оно само получается. Ты уж извини, — проговорил робот. — Меня, кстати, Николай зовут.

— Ну, раз кстати — я Виктор, — Савельев протянул руку для рукопожатия. Ладонь у робота была совершенно человеческая. Только очень горячая. — Температура у тебя повышенная. Не простудился?

— Нет, я чувствую себя нормально.

— Все системы и механизмы функционируют штатно, — произнес уставную фразу Виктор. — Или нет?