Если бы мы были птицами - страница 17

— Жалко тебя… Но что поделать, такая твоя судьба, — наигранно-равнодушно хмыкнул он.

— Драко! — Грейнджер нахмурилась и снова ударила его по животу, и он, угрожающе зарычав, схватил её за руки.

— Я же говорил, не смей меня бить! — Малфой потянул её к себе.

— Ой, прости! — она захихикала, потому что он откровенно нацелился отомстить ей, и они оба понимали, как.

— Нет уж, ты меня достала, и я успокою тебя своим методом! — Малфой резко прижал хрупкое тело ведьмы к своему и набросился с поцелуями на её полураскрытый рот.

Гермиона ответила ему с таким отчаянным стоном, словно заждалась, когда он уже сделает это. Было приятно изучать её мягкие тёплые губы и податливый язык, ласкать её грудь под кофтой. Она и сама жадно трогала его, будто хотела запомнить каждую мышцу на теле. Драко показалось, что они целовались совсем недолго, хотелось ещё и ещё, но Матиас постучал три раза, безжалостно прекращая их приятное занятие…

***

На следующий день Гермиона встретила его уже на терапевтическом рисовании акварелью. Они сидели в разных углах комнаты и кидали друг на друга заинтересованные взгляды.

По окончании «терапии» Локонс устроил шумную склоку с медсестрой, убеждая её, что его мазня стоит тысячи галлеонов и что он ничего ей не отдаст. Несколько пациентов занервничали и начали завывать, неадекватно реагируя на скандал. Прибежали медсёстры. Грейнджер хихикала, наблюдая за этим шоу, и не сразу услышала, что Драко, воспользовавшись шумихой, позвал её, чтобы показать свой рисунок. Оказывается, он нарисовал Гермиону в профиль, и причём очень похоже. Она изумлённо похлопала ресницами и, пока никто не обращал на них внимания, быстро набросала на новом листе что-то похожее на оленя и показала это Малфою, намекая, что это он.

А потом рассмеялась, когда блондин сердито прищурился и покачал головой.

— Я убью тебя! — прошептал Драко одними губами и ухмыльнулся, потому что она совсем не боялась его и показала язык.

Ночью они снова встретились. Гермиона наслаждалась этими короткими, полусонными, тихими встречами, зная, что скоро всё кончится. Что Драко скоро уйдёт и забудет о ней. И самое удивительное: чем больше времени они проводили вместе, тем больше он нравился ей. Гермиона потихоньку привыкала к его манере общения, к его шуточкам и саркастичным замечаниям. Он мог быть разным: и грубым, и нежным, и разговорчивым, и умеющим выслушать. А ещё Малфой отлично целовался и всегда так крепко обнимал. Это заставляло Гермиону забывать обо всех печальных мыслях, что так часто и жестоко терзали её разум.

Малфой, как ни странно, оказался лучшим лекарством от её безумия. Гермиона поняла это утром в Рождество. Она проснулась и долго разглядывала потолок, чувствуя внутри себя необычное умиротворение.

Она желала лишь одного — находиться рядом с ним. Но Драко был нормальным, а она…

***

В рождественскую ночь Драко так же, как и обычно, ждал Грейнджер у себя. Он сидел на кровати и крутил в пальцах обручальное кольцо, которое осталось у него от матери. Гладкое белое золото и надпись внутри на тонком ободке — «Моя любовь к тебе вечна!» Кольцо не смогли снять, потому что оно было слишком маленьким и туго сидело на мизинце, но сегодня утром оно спокойно соскользнуло ему в ладонь, и сейчас Малфой гладил его, вспоминая маму.

Он нечасто думал о ней в последние дни, всё его время было заполнено думами о Грейнджер и общением с целителями. Но мама незримо всегда была рядом, в его сердце. Нарцисса Малфой являлась примером идеальной женщины — самая красивая и достойная из всех, кого Драко знал. Он обожал свою мать. Он помнил всё, каждую её седую прядь, тёплый взгляд серо-голубых глаз и любящие объятия. Она была единственной, кто верил в него, несмотря ни на что. Единственной, кто знал о нём всё.

— Малфой… — прерывая его меланхоличные размышления и воспоминания о матери, в комнату ввалилась Гермиона: она пробежала два шага и, споткнувшись о свои же ноги, повалилась прямо на Драко.

Он чуть не выронил колечко, но успел подхватить неуклюжую экс-гриффиндорку:

— Падающая звезда под Рождество, это хороший знак! — усмехнулся Малфой, утыкаясь в её ароматную кудрявую макушку.