Если любишь — поверь… - страница 5

Разозлившись, что ей приходится так долго ждать, Кэрол захлопнула паспорт и взглянула в окно, чтобы посмотреть, не идет ли он наконец. Ее взгляд наткнулся на его высокую фигуру — не обращая ни малейшего внимания на дождь, он стоял у окна и смотрел прямо на нее.

Она поняла, что ее застали за неблаговидным занятием, и вспыхнула как спичка. Кровь бросилась ей в лицо. Кэрол не могла ни моргнуть, ни сглотнуть комок, застрявший в горле. Она застыла, парализованная ужасом, молясь про себя, чтобы он оказался миражом, вызванным дождевой завесой.

Но мираж не рассеялся. Эдвин обошел машину, рывком распахнул дверцу и сел на свое место.

— Ваш паспорт лежал на полу, — попыталась она оправдаться.

Он ничего не ответил, и только его вздернувшиеся брови выразительно отражали, что он думает о произошедшем.

— Поэтому я подняла его. Потерять такой документ весьма неприятная штука.

Он откинулся на спинку сиденья и по-прежнему молчал.

Инстинкт подсказывал ей, что с каждым словом она увязает все глубже и будет лучше, если она помолчит. Но напряженная тишина нервировала ее.

— Он мог бы выпасть где-нибудь по дороге, а вы бы даже этого не заметили. Чтобы получить новый паспорт, нужно потерять столько времени! А вдруг вам срочно понадобилось бы куда-нибудь поехать… Я уже не говорю о неприятностях, которые могут быть, если ваш паспорт попадет в руки преступнику…

— Оставьте мой паспорт наконец в покое. — Он бросил косой взгляд на ее руки.

Только теперь она поняла, что нещадно теребит документ стиснутыми пальцами, и быстро положила его ему на колени.

— Спасибо, — язвительно бросил Эдвин и небрежно швырнул паспорт на заднее сиденье через плечо.

Они неслись с такой скоростью, что Кэрол начала считать за благо их тягостное молчание. Разве можно отвлекаться на разговоры при таком движении? Когда они выехали за город и поток машин изрядно поредел, она решила, что пауза затянулась.

— Боюсь, — сказала она, искоса посматривая на него, — начало нашего знакомства получилось не слишком удачным. Со своей стороны прошу простить меня, если что-то сделала не так.

Не говоря ни слова, он пожал плечами, но она продолжила:

— Видите ли, обычно я не заглядываю в чужие документы. Но вы оставили меня так надолго, что я решила что-нибудь почитать.

Он внимательно посмотрел на нее.

— В таком случае я должен быть рад, что вы ограничились моим паспортом. На заднем сиденье лежит папка с бумагами, и если бы вы с ней ознакомились, то получили бы идеальную возможность шантажировать меня, пригрозив нарушением конфиденциальности сведений, доверенных мне клиентами.

— Но я даже не знала, что вы адвокат.

— А я не знаю, не являетесь ли вы человеком, интересующимся чужими делами. Так что мы квиты.

— Почему вы прониклись ко мне такой антипатией, Эдвин?

— Мне до вас нет никакого дела, мисс Стэнли. Я уже говорил вам, что вы доставляете мне массу неудобств. Но уже скоро я доставлю вас к Джеффри и для меня все закончится. — Он немного помолчал и продолжил: — Хотя задача проследить, чтобы вы не навредили ни ему, ни кому бы то ни было другому, останется моей заботой.

— Значит, вы ожидаете от меня неприятностей?

— Как мне подсказывает опыт, яблочко действительно падает недалеко от яблони.

Кэрол изумленно уставилась на него.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что если вы похожи на свою мать… — начал он, но внезапно замолчал и снова сосредоточился на дороге.

Она, напротив, не собиралась останавливаться на услышанном.

— Что вообще вы знаете о моей матери?

— Больше, чем мне самому хотелось бы.

— Об этом рассказал вам Джеффри?

— Джеффри не имел сведений о ней двадцать шесть лет.

— Верно. Следовательно, его мнение ничего не значит.

— Здесь я с вами полностью согласен. — Эдвин сделал правый поворот и подъехал к ресторану, расположенному на территории мотеля. Залитый светом неоновой рекламы, он находился в пятидесяти метрах от дороги. — На этой оптимистичной ноте давайте прервемся. Надо поесть. До Блэкфорда добрых два часа езды.

Ей очень хотелось продолжить начатый разговор, но она решила не форсировать событий. Слишком много раздражения и неприязни скрывается за вежливой оболочкой, и в ее планы не входит, чтобы эти чувства нашли выход здесь, на этой темной безлюдной дороге.