Если вместе, то навеки (СИ)

— Костя, выручай, — окликнул неторопливо возвращавшегося с обеда Ивлева Антон Павленко. — У нас тут такая проблема возникла, что только ты и можешь выручить.

Костя удивленно посмотрел на Антона: в число незаменимых сотрудников их КБ Ивлев никогда не входил. Если уж и возникла проблема, то почему бы не обратиться к начальнику его отдела? А еще лучше к Льву Анатольевичу. Вот этот из числа незаменимых. Но подошел к Антону. любопытно же, что эта за проблема, разрешить которую может только он, Костя Ивлев.

— Я слышал, ты в июле в поход идешь. Это так? — ошарашил Антон вопросом.

— Так, — удивленно подтвердил Костя.

— Возьми с собой одну нашу сотрудницу.

Костя обалдело посмотрел на Антона.

— Антон, я же в горы иду, в Саяны. И после прошлогоднего случая иду один. Да и мое отношение к женщинам ты прекрасно знаешь.

— Потому к тебе и обратился, — усмехнулся Антон. — У нас вот какая катавасия-то вышла…

Из рассказа Антона Костя уразумел, что надо выручить одну из его сотрудниц, месяц назад оставшуюся из-за разрыва с мужем без жилья. Ее пристроили в общежитие одного из учебных институтов. Да вот беда: в начале июля в общежитии собираются менять водопровод и канализацию. Хотя ремонт будут делать по участкам, места будет только для абитуриентов.

— На август я Анастасии жилье нашел, — завершил Антон свои объяснения. — А вот июль ей надо пережить.

— Могла бы поехать в какой дом отдыха, — фыркнул Костя.

— Категорически не хочет, — вздохнул Антон. — Говорит, что только ей сейчас курортных роман не хватает.

— Ладно, — вздохнул Костя. — Знакомь.

Анастасия оказалась ладной, не очень красивой, но симпатичной женщиной.

— Только никаких заигрываний, — сразу же поставила она условие.

— Можешь быть спокойна, — рассмеялся Антон. — Обычно в таких случаях говорят: не родилась еще женщина, способная соблазнить Константина. Но здесь иной случай: я не могу даже представить себе такую женщину.

— Я иду в Саяны, — мрачно сказал Костя. — Иду один, потому что из прошлого похода привез два трупа и одного инвалида. Так что…

— Меня устраивает, — усмехнулась женщина. — Родители умерли, детьми не обзавелась, муж оказался поддонком. Так что оплакивать меня некому. А в горы я ходила в студенческие годы. Дважды на Кавказ и один раз на Алтай.

Во взгляде Кости впервые появилась заинтересованность.

— По турпутевке ходили?

— Нет, с командой институтского турклуба. Первый поход, конечно, не категорийный, а следующие два двойки.

— На этот раз будет верная тройка, может, и с перехлестом.

— Годится.

В первых числах июля они сели в поезд, идущий на Новокузнецк. Оттуда местным поездом предстояло добраться до Абазы, а далее автобусом до перевала Саянский. В дороге разговаривали мало. В первый день Костя рассказал о маршруте, заставил Анастасию показать по карте точки и трассы аварийных выходов. В следующие дни их общение ограничивалось предложениями поесть, да вопросами, какая следующая большая стоянка. И все же, несмотря на столь обильное общение, к прибытию в Абазу они как-то незаметно перешли на «ты». На перевал Саянский они попали в конце дня. Верный своему правилу пройти в первый же день хотя бы пару-другую километров, Костя, проводив взглядом автобус, вскинул рюкзак.

— Не ночевать же у дороги, — согласилась с ним Анастасия, вскидывая свой рюкзак. — Веди, командор.

— Столь многочисленной группе командор не положен, — усмехнулся Костя. — Пошли.

К его удивлению, прошли они в оставшиеся до заката два с небольшим часа больше, чем он намечал. Анастасия оказалась женщиной выносливой, неунывающей. Поставили палатку, молчаливо распределили обязанности: Костя возился с примусом, Анастасия кашеварила. Поужинав, легли спать. Встали рано, на зорьке. Позавтракав, быстро собрались и пошли гребнем хребта к горе Узной-Таштаг. Костя исподволь присматривался к нечаянной спутнице. Неразговорчивая, сноровистая, краткие привалы не затягивает. В общем, опасения его не оправдались. К счастью. Конечно, приходится считаться с тем, что женщина. Но Костя и раньше ненормативной лексикой не увлекался, даже сторонился через слово матерящихся. Сказывалось, что рос без отца. Ничто так не огорчало мать, как услышанное от сына сквернословие. А в подростковом возрасте увлекся матерщиной, считая ее неотъемлемым атрибутом мужской взрослости. И теперь рад, что понял благодаря матери всю похабность таких манер.