Если женщина хочет… - страница 18
— А если Таню взяли в заложницы?
— Значит, взяли. Я думаю, у следователей хватит ума поверить Эсфири, когда она расскажет о звонках с угрозами, и прослушать автоответчик Татьяны. Расслабьтесь пока, отдыхайте, все еще впереди.
Елена хмыкнула пару раз, но возражать не стала и телефон отставила. Людмила слушала «успокоительную» речь в дверях, с пакетами в руках. С Олегом она согласилась целиком и полностью и начала готовить ужин.
Давно она не была в квартире одинокого мужчины. Слишком давно. Новая ситуация волновала. Олег красив, интересен… Людмила вспомнила об Илье и вздохнула. Надо не забыть позвонить Валентине Геннадьевне. Сын у нее был единственный и любимый.
Олег Данилович
Олег тоже сел в гостиной на удобный диван, прикрыл глаза. Женский голос бубнил по телевизору о том, как милиционеры сегодня арестовали на рынке торгующих носками женщин.
Женщины подали в суд на государство, разваленная система которого, с одной стороны, не может выплатить зарплату деньгами и выдает ее производимым товаром, а с другой стороны, не разрешает продать полученные носки. Мол, надо взять лицензию на торговлю или платить посредникам — то есть свои кровно заработанные денежки чужому дяде или тому же государству по второму разу отдай. Олег в полудреме привычно вздохнул, понимая обиженных женщин и милиционеров, действующих по инструкции.
Он даже попытался объяснить мелькнувшей во сне Фемиде с завязанными глазами и старинными весами в руке, как невероятно трудно работать сейчас вообще и при этом честно, в частности. Фемида слушала с каменным лицом. Олег топтался перед древнегреческой богиней на тротуаре Петровской улицы. Глянув на ее плетеные сандалии в раскисшем снегу и льняное платьишко, подпоясанное под грудью, он участливо поинтересовался, не холодно ли многоуважаемой Справедливости в конце марта месяца в их северных широтах. Рука Фемиды дрогнула, весы звякнули.
— Мне не холодно. Мне непонятно, что я вообще здесь делаю. Никому не нужна, никем не замечаема.
Богиня повернулась в сторону дороги и пошла наперерез машинам. Что ей понадобилось на другой стороне улицы? Может, туда суд перенесли или прокуратуру? Олег пригляделся. Здание, к которому пробиралась, шлепая по мартовской слякоти, Фемида, оказалось элитной мужской баней.
Автомобили, брызгавшие грязью на нарушительницу правил дорожного движения, проезжали впритык к ее вечному телу, но не задевали. Фемида перешла дорогу, заляпанная весенней грязью с пяток до головы. Видеть она ничего не видела, с повязкой-то на глазах, но на звуки музыки приблизилась к подъезду бани, и охранник приветливо открыл ей дверь.
«Дожили», — подумал Олег…
Проснулся он от прикосновения Людмилы. Она сидела рядом, у дивана, на придвинутом столике был сервирован ужин — жареная картошка и закуски, не востребованные в библиотеке. Елены в кресле не было, телевизор выключен.
— Я Лену на твою кровать спать отправила, она с виду герой, а на самом деле испугалась очень, боюсь, скоро мы увидим истерику. Олег, мы не договорили…
— Ну наконец-то!
Олег Данилович взял тарелку с картошкой, навалил рядом с ней весь ассортимент закусок, полил сверху кетчупом, сбоку капнул горчицы, опрокинул в себя заранее налитую стопку водки и сделал отмашку рукой.
— Начинай, Людмила, рассказывай.
Людмила отпила глоток водки, с удовольствием понаблюдала, как красивый мужчина с аппетитом поглощает приготовленную ею еду.
— Олег, я же хотела сначала тебя послушать. Ты как-то странно следствие ведешь. Появляешься в библиотеке без звонка, протокол не составляешь. Вечером сам вызвал милицию, но с места происшествия смылся и свидетелей, нас с Еленой, прихватил. Непонятно.
Олег налил себе вторую стопку, пригубил, закусил свежим помидором.
— Да на пенсии я, восемь месяцев уже. Из-за племянника в это дело влез, из-за Петьки. Мы в выходные ко мне на дачу поехали, крышу рубероидом перекрыть. Петька весь день на ветру был, а я так по хозяйству замотался, что не обратил внимания. Он в нашей семье самый болявый, сестра с ним маленьким намучилась, столько в больницах просидела да по врачам, страшно вспомнить… И водки, главное, я ему не предложил, а то, может, и полегче простуда была бы. Ангина. Уже в который раз. А в семнадцать лет эта самая ангина ему осложнение на сердце дала… Мне перед сестрой, да и перед ним неудобно, думаю, помочь надо… А ты что молчишь, Людмила, ты почему ничего не рассказываешь? Обычно, когда убивают сотрудника, его соратники по работе рассказывают все, что надо и не надо. Сколько получал, с кем спал, кому должен или кто ему обязан… А у вас не библиотека, а клуб молчаливых сочувствующих.