Есть совпадение - страница 15

– Ну, – начинает Савви.

У меня вырывается нервный смешок, чего раньше со мной никогда не случалось.

– Ну.

Я не могу на нее смотреть, и в то же время пялюсь на нее. Мой взгляд сосредоточен на ней и на пространстве вокруг нее – везде и нигде одновременно. Я – не я, когда нахожусь рядом с ней. Мне трудно понять, что более странно: то, что мне о ней известно, или то, что нет.

Она неожиданно сходит с тропинки, вылавливает брошенную кем-то бутылку и направляется к мусорному баку. Я стою как вкопанная, сомневаясь, должна ли последовать за ней, но девушка даже не оглядывается.

– Как меня это раздражает, – произносит она в качестве объяснения, когда возвращается.

Но это короткое мгновение дает мне возможность увидеть мир, в котором живет Савви – или, по крайней мере, мир, каким она его делает. Чистый. Точный. Контролируемый. Все то, что ко мне никак не относится.

– Я начну, – говорит она с видом человека, привыкшего брать ситуацию в свои руки. – Думаю, нужно сказать: я всегда знала, что меня удочерили.

Мы идем, но она не отрывает от меня взгляд, показывая, что я всецело владею ее вниманием. С самого начала становится ясно, что она не из тех, кто делает что-то наполовину – когда она сосредоточена на мне, она действительно сосредоточена, отрываясь только для того, чтобы уступить дорогу велосипедистам и детям на самокатах.

– А мне, наверное, нужно сказать… Что я понятия не имела о твоем существовании.

Я боюсь, что она может неправильно это понять, но девушка лишь кивает в ответ.

– И я о твоем тоже. Мои приемные родители всегда говорили, что мои биологические были слишком юными и даже не встречались. Но похоже, у них появилась ты.

Не успев подумать, как помягче выразиться, я бормочу:

– Ну, еще три брата.

Брови Саванны подлетают вверх.

– У тебя три брата? – Это то, что она произносит вслух, но я слышу: «У нас три брата?»

Я удивлена внезапной искре чувства, вспыхнувшей внутри меня к этим диким, нелепым, гадким мальчишкам, которые научились своим самым диким, нелепым и гадким выходкам у меня. И даже не от мысли, что она захочет иметь с ними что-то общее. Скорее, наоборот, мне страшно, что она не захочет. Вдруг она будет плохо думать о них – об этих маленьких продолжениях меня: пухлых щечках, грязных пальцах и разбитых коленках, которые создают мой мир.

Когда я наконец решаюсь взглянуть на Савви, ее брови приподнимаются, выражая едва заметную радость. Как будто она понимает. Возможно, нам все же стоит попытаться.

– Может быть, четыре, – говорю я, стараясь говорить спокойно. – Иногда я сбиваюсь со счета.

Савви не смеется над шуткой, как делают, чтобы заполнить тишину. Крохотная часть меня уважает ее за это, но большая часть волнуется, не понимая, что стоит, а что не стоит говорить.

– Я всегда считала себя случайностью, – говорит Савви.

– Я тоже, если честно. – Я впервые признаю эту мысль, произнося ее вслух. Судя из ежегодного просмотра Конни «Блондинки в законе», то, что я появилась у родителей во время их учебы в юридической школе, было нелегким испытанием. Насколько мне известно, подруга семьи провела для них свадебный обряд и отправила в счастливый супружеский путь.

– А тебе сколько… шестнадцать? – спрашивает Савви.

Я киваю. На полтора года младше нее, если верить фотографии, которую она выложила, позируя с кучей разноцветных шариков на день своего восемнадцатилетия в декабре. Этот пост собрал больше ста тысяч лайков.

– А знаешь, что самое безумное? Я даже не собиралась сдавать этот тест, – говорит она. – Это была формальность. Мы сделали рекламный пост вместе с этим сайтом ДНК-тестов в инстаграме, – говорит она так, будто мне и так все известно, и не хочет вдаваться в подробности. – Я сдала его, чтобы пополнить раздел о здоровье. И да, я думала, что, может, кто-то из моих… кто-то из твоих родителей вдруг найдется. Я всегда знала, что легко смогу их найти, если вдруг захочу. Но никогда бы не подумала…

Она вопросительно смотрит на меня, будто я могу знать что-то, чего не знает она. Это еще больше выбивает меня из колеи. Я задаюсь вопросом, кому я должна быть верна, и имеет ли верность вообще какой-то смысл. Это рефлекторная реакция – защищать родителей, и еще более рефлекторная реакция – рассказать ей все, что только могу, лишь бы заставить их страдать после того, как они лгали мне все эти годы.