Эстеты из Кукановки - страница 43
— Не думай, не это меня волнует, — презрительно сказал сын. — В этом журнале есть такие стихи, которых ни одна собака не знает. Самое основное что они не имеют никакого смысла… А вот еще сборничек. — Он извлек старую, пожелтевшую книжонку. — Чудные стишки! Например, «Сон в лотосе» или «Ржавая модуляция». Ими всегда можно поразить, оглушить. Хочешь, прочту?
И он, слегка завывая, продекламировал:
Здорово, правда? Это тебе не Пушкин и Маяковский, которых каждый шпарит наизусть. Особенно ловко пишут «Граф Кобургский» и «Черное домино»!.. Подожди, я тебе еще прочту одну штучку…
Отец только плюнул и ушел, горько думая про себя, что он проглядел, как сын стал каким-то странным, нелепым существом. Однако, будучи оптимистом, Сенегалов-старший все же надеялся, что дурь пройдет сама собой. А может, в институте товарищи выколотят.
Но дурь не прошла, и в институте Толя вел себя точно так же. Главным его развлечением было ставить в тупик профессоров вопросами, на которые не смог бы ответить даже целый сонм мудрецов всех времен и народов. Таков был Толин метод «развенчивания авторитетов».
— Видали? — сардонически улыбаясь, говорил он студентам во время перерыва. — Ни черта не смыслят! Ареопаги! Интересно, долго еще будет продолжаться эта болтовня о снежном человеке, о неопознанных летающих объектах и о межпланетных сообщениях? Удивляюсь, за что всем этим астрономам деньги платят! Не можете — не беритесь. По их милости так и помрем не слетавши на какую-нибудь другую галактику.
Не лучшего мнения он был и о медицине:
— Самая древняя болезнь — мозоли, и тех за тысячи лет не научились выводить. Так по милости этих эскулапов и помрем от чумы, брахицефалита или какой другой пакости. Только и умеют новые болезни открывать, как будто старых недостаточно! Кому это нужно, скажите на милость! И над бессмертием никто не трудится. Так и помрем, не узнав, какие бытовые условия будут на закате Вселенной!
— Ты невежда и демагог! — разоблачали его студенты. — Сам-то какую проблему думаешь разрешить?
Но Толя не хотел разоблачаться и ловко ускользал из ловушки.
— Кесарю — кесарево, а слесарю — слесарево, — парировал он. — Жизнь дается человеку не часто, и я не намерен ее убивать на проблемы. Да и времени нет. Вот сегодня иду на капустник гиковцев. Завтра на день рождения приятеля приглашен. Послезавтра у Тимки вечеринка по случаю его развода. Не разорваться же мне!
— Пустоцвет! Ученых критикуешь, — не отставали сокурсники. — А что ты скажешь о профессоре Денюковиче, который сделал переворот в лечении сердечных болезней?
— Они мне тычут Денюковичем! — изумлялся Толя. — Подумаешь, авторитет! То, что он меня учит, а не я его, — чистая случайность. И почему я его должен уважать? Потому, что он старше? Выходит, как свою бабушку, я его должен уважать? Потому, что он… Смешно!
И тут же без передышки Толя объяснил, что его кредо — никаких авторитетов. Каждый сам себе авторитет. Нечего культивировать чужую личность, когда своя под носом.
Отчаявшись перевоспитать Толю своими средствами, сокурсники отправились к секретарю факультетской комсомольской организации.
— Не тревожьтесь, ребята, — сказал секретарь. — Что, вам больше делать нечего?
Ребята сказали, что делать есть чего: сессия на носу.
— Вот и готовьтесь! А что касается Сенегалова, так он, во-первых, не комсомолец, а во-вторых, ну что может сделать один дурак? Плюньте. Подурит и перестанет. Не обращайте только на него внимания.
Но Толя не переставал и продолжал отражать атаки товарищей.
— Что вы мне газеты подсовываете? — удивлялся он. — Проживу и без политики. И без меня масса людей погрязла в вопросах мира и войны. А я по стандарту жить не желаю. «Хочу быть цветком оригинальным, неповторимым»…
— Олух ты неповторимый, а не цветок! — выйдя из терпения, сказали студенты. — Строишь из себя какого-то самобытного сверхчеловека. Вот потому у тебя и друзей нет.
— Друзей не надо, а последователи найдутся, — величественно изрек Сенегалов-младший.
И действительно, с недавних пор за новоявленным мессией стал ходить по пятам молодой студент Леша Тупикин. Он с явным удовольствием слушал непонятные слива и мудреные изречения и, не научившись еще самостоятельно стряпать афоризмы, начал петь с Толиного голоса, что, мол, жизнь дастся один раз, а потому, дескать, пошли в «Коктейль-холл».