Эстеты из Кукановки - страница 48
Не судите меня строго. Из чувства человеколюбия я «уважил» старушку и сделал ей ремонт. Получилось даже лучше, чем у меня. Вот что значит набил руку!
На вырученные деньги мы купили новое оборудование для душа.
Вскоре у моих дверей уже стояла очередь жильцов.
Стоит ли говорить дальше? Я ушел с работы и теперь занимаюсь ремонтом соседских квартир.
Бурный размах жилищного строительства дает мне полную гарантию того, что я буду обеспечен работой на весьма продолжительное время. Рядом с нашим строятся еще три пятиэтажных дома. Строит их то же «СУ-90», что украсило землю нашим жилищем.
Так я стал строителем-универсалом. Я и сантехник, и маляр, и плотник, и штукатур. Что твой Петр Первый.
А теперь скажите положа руку на сердце: мог бы я получить столь ценную квалификацию, если бы строители не халтурили? Конечно, нет! И был бы я неучем, не умеющим вбить гвоздь в стену. Так что не проклинать, не обсуждать на товарищеских судах и не критиковать в печати нужно бракоделов и халтурщиков, благодарить. Что я и делаю.
НЕПОНЯТНОЕ СЛОВО
Последние пять минут до конца рабочего дня Эдик вертелся, как на горячей сковороде. В семь вечера у него свидание. Свидание первое, и потому опаздывать нельзя. Но до семи еще нужно переделать кучу дел: небритым не пойдешь. Да и цветы недурно бы купить.
Едва стрелки часов возвестили Эдику «конец работы и начало жизни», он сорвался со стула, как ошпаренный. На ходу, вслепую застегивая пуговицы, помчался к ближайшей парикмахерской. Но картина, которую он там увидал, заставила его похолодеть. Около двадцати мужчин именно в этот вечер притащились именно в эту парикмахерскую, чтобы избавиться от излишней щетины, украшавшей их лица. А мастеров было всего два. Дрожа от негодования (не могут электробритву купить, жмоты!), Эдик занял очередь. Вдруг толпа ожидающих заволновалась, загудела и выбросила из своих недр юношу в черном костюме и белом галстуке. Юноша, зардевшись, прошествовал к освободившемуся брадобрею.
— Почему его без очереди? — завизжал Эдик голосом поросенка, влекомого на заклание.
— Он жених, — хором информировала очередь.
Эдик проглотил проклятие, выскочил из негостеприимной цирюльни и полетел к галантерейному магазину.
— Белый галстук! Быстро! — захлебываясь крикнул он, распихивая граждан, толпящихся у прилавка. — И еще вон тот, цвета полыни с искрами. Как это — с цепи сорвался? Наоборот, я жених. Да, вот так. Не знали? Ну, надо было знать!.. Да. Все! Будьте здоровы и не кашляйте. От хулигана слышу.
Нацепив белый галстук в ближайшей подворотне, он отправился в другую парикмахерскую и уже с порога застенчивым шепотком попросил:
— Граждане, пропустите без очереди. Я жених. Она ждет меня в загсе. Если опоздаю, сами поймаете…
— Все мы тут женихи! — склочно проворчал старичок с бородкой клинышком.
— Нет, не все! — наставительно сказал Эдик, прочно занимая кресло.
…На электричку он мчался в темпе «аллюр три креста». Работая локтями, как пропеллером, дружелюбно повторяя «извините, простите», вломился в вагон, по пути наступив сразу на три чьи-то ноги и увлекая с собой в глубь вагона чужую авоську, зацепившуюся за пуговицу его пальто.
— И куда несет нелегкая! — закричала владелица авоськи. — Ломится, как трактор! Да что ты меня тянешь? Отцепись!..
— Извините, я в таком состоянии, — сообщил Эдик, — спешу в загс. Ах, ох! Опаздываю!
Выскочив на платформе вокзала, «жених» увидел табачный ларек. Оттиснув локтем трех мужчин, он гугниво сказал:
— Я извиняй, русску плёхо знайт, я эспаньоло, какой есть лючший сигарет, камарад?
— Господин камарад, возьмите «Шипку», — посоветовал один из оттиснутых граждан. — Не пожалеете.
— Грация! Гран мерси боку! Мир, друзба. Испасибо! — проорал Эдик и, схватив сигареты, помчался прочь, крича:
— Такси! Шеф! Гони сюда свои керогаз! Живо!
— Вот так гранмерси! — удивилась киоскерша. — Небось, с Таганки иностранец-то!
А Эдик тем временем уже подкатил к кондитерской. Здесь у прилавка стояла старушка с малолетним существом, закутанным так, что видна была только покрасневшая пуговка носика. Существо, тыча замусоленным пальчиком в витрину, просило: