Этажи села Починки - страница 13

Когда директор вышел из машины и взглянул на часы — удивился: было половина первого.

— Сколько на твоих?

Голованов сдвинул край рукава, подтвердил:

— Половина первого.

Алексей Фомич довольно улыбнулся: «Странное дело. Так долго вроде пробыли в районе, а времени еще только половина первого. Вот что значит вопросы решить удачно».

— Ладно. Пообедать надо, а там — за дело. Съезди, — напомнил Романцов еще раз.

— Есть.

Алексей Фомич подходил к своей конторе и еще издали увидел у входа троих человек. «Люди-то вроде незнакомые», — подумал Романцов. Своих-то он знал всех наперечет. Ба, да это ж починковцы: Иван Титов, Михаил Лукин, кузнец Буряк, по прозвищу «Ага-да-ну»…

— Здорово, мужики!

— День добрый, — разноголосо ответили те.

— Никак, ко мне?

— Чай, ныне рассветовские мы, к тебе, Фомич, — сказал за всех Михаил Лукин.

— Давайте, — показал директор рукой на дверь своего кабинета.

Починковцы зашли, сняли фуражки, сели у стены. Романцов тоже сел, но не за стол, на обычное свое место, а тут же сбоку стола.

Тут зашел и Самохин. Алексей Фомич поймал на лице Петра Ильича лукавую улыбку, которая говорила: «Не подскажи людям — не догадаются».

— Ну, так что за нужда?

— Нужда не нужда, а знать надо, чем заниматься теперь нам в новом хозяйстве, — пояснил Иван Пантелеевич Титов.

— Что верно, то верно, — Алексей Фомич повернулся к Титову.

— Иван Пантелеевич, правильно я называю? — Романцов нарочито переспросил Титова, хорошо зная, что того зовут Иваном Пантелеевичем. — Ты, например, тракторист.

— Так, — утвердительно кивнул Титов. — С сорок девятого на тракторе.

— Тебе и карты в руки, — сказал Романцов, — нам трактористы во как нужны. Или, может, другую работу хочешь?

— Вот те на, столько лет на тракторе, и вдруг…

Романцов кинул взгляд на остальных. Лукин выжидательно смотрел на директора своими серыми пристальными глазами, молчаливый Буряк изучал носок собственного сапога.

— Я, стало быть, на ферме, — сообщал Лукин, — телят кормлю-пою.

Романцов нацелил карий глаз на собеседника, секунду подумал:

— Ну что ж, будешь у нас на промкомплексе теперь. Идет?

Взглянул на Самохина: как, мол, думает комиссар. Тот улыбался.

Лукин нерешительно посмотрел на Алексея Фомича, перевел взгляд на соседа.

— И кладовщик нужен, комбикорма отпускать некому.

— Дай подумать, с бабой посоветоваться надо, а то она у меня, стало быть, такая…

Самохин рассмеялся. Улыбнулся и Романцов:

— Ну, ну, посоветуйся, потом скажешь.

Очередь была за кузнецом Яковом Буряком, но тот все так же неподвижно сидел, опустив голову.

— Он у нас завсегда первым кузнецам был, а механика лучшего и не найдешь, — ответил за Буряка Титов.

— Дело известное, все знают, — подтвердил Лукин.

— Знаю, знаю, — кивнул в сторону кузнеца Романцов.

Буряк был известным человеком в здешнем околотке. Слишком уж выделялся он среди других. Небольшого роста, но такой плотный и коренастый, что впору хоть ставь его на бок — одинаково будет. Одним словом, кубышка. А кубышка — она и есть кубышка. Был он одним из сильнейших среди своих товарищей, но силой не любил бахвалиться. Подков не ломал (хотя для него это дело пустяшное) — кочергу в узел не завязывал и наковальню молотом ни одну не разбил. Наоборот, был он до удивления бережливый, хозяйственный и смекалистый человек. Подковы он ковал, причем в деле этом обладал завидным умением. А когда лошади начали переводиться — стал присматриваться к агрегатам и машинам. Начинал с самого простого: борона, букарь, сеялка, жатка. Лишь со временем подступился к трактору, а там и к комбайну.

«Такого человека, как Буряк, иметь в ремонтных мастерских — очень даже подходяще», — подумал директор, когда проводил починковцев из кабинета. С кузнецом поладили на том, что тот будет работать в мастерских. Причем немногословный кузнец выразил свое согласие кивком головы да произнес при этом свое неизменное «ну».

Относительно буряковского немногословия в Починках слагались и ходили байки и анекдоты. Односельчане в разговоре между собой называли кузнеца не иначе как «Ага-да-ну». Это прозвище как нельзя лучше раскрывало суть его характера, немногословие, односложность его скупой речи. Романцов тоже знал немало почти анекдотических эпизодов, связанных с именем кузнеца Ага-да-ну. Один из них Алексею Фомичу рассказал кто-то совсем недавно.