Эти его ухмылки - страница 13

Вообще, Гермиона не могла понять, почему девчонки не могут защититься от плохих парней. То есть, они же могут ударить их ногами, ущипнуть, поцарапать, укусить. Ведь это так просто.

Ну да. Ни хера это не просто! Оулсапп вдавил её настолько, что она дышать–то нормально не может, чего уж там.

— Я жду ответа, дорогая.

Девушка попыталась ещё раз дернуть руками — они знатно так затекли.

— Молчишь Я же следую твоему совету. Что не так — он произносит это таким издевательским тоном. Ему это явно удовольствие приносит.

И почему–то в глазах щиплет.

— Отпусти меня, урод! или я немедленно позову декана, директора…

«Поттера»

— …и тебе мало не покажется!

— Кричи. Мы на четвёртом этаже. Все сейчас на ужине, глупая.

И в сознании беспомощность. Палочка в кармане, а дотянуться — нельзя. Рожа этого ублюдка в стороне, а плюнуть в неё — не представляется возможным.

И только…

— Руки, блять, убрал.

Заставляет дышать чаще. Да и вообще дышать.

А на лице непроизвольная улыбка. На губах тихий шёпот «Это ты».

Оулсапп опустил голову ей на плечо и разочарованно вздохнул.

— Ты всегда появляешься не вовремя, да — и повернулся к нему лицом.

Грейнджер открылся вид на Поттера тот стоял, сжимая кулаки; были видно, как то появляются, то опять исчезают желваки на его лице; крылья носа раздуваются.

— Руки убрал. Повторить ещё раз, чтобы дошло

Грейнджер услышала, как Оулсапп иронично хмыкнул. После — медленно разжал руки над её головой. И Гермиона сразу же отпихнула его от себя, отойдя в сторону. С отвращением на лице быстро отряхнулась.

Поттер, чеканя каждый шаг, медленно подошёл к ухмыляющемуся гриффиндорцу. Тот был знатно выше, но слизеринца это не особо пугало.

— Ещё только раз, ублюдок…

— Что Ещё только раз зажму твою подружку, Поттер — и скривил губы в подобии усмешки, явно нарываясь на конфликт.

Тот сжал кулаки сильнее, пытаясь удержать себя.

— Либо ты затыкаешь свою вонючую пасть, либо тебе сейчас кто–то так охеренно въебет, что мадам Помфри далеко не одну неделю будет мучиться с тобой.

— Какие угрозы.

— Да похер мне, что ты там думаешь насчёт меня. К ней, — он задышал чуть тяжелее, — прикасаться даже пальцем не смей, мразь.

Грейнджер ахнула. От сильно нахлынувших чувств слегка пошатнулась.

— …чтобы не подходил к ней, понял!

Нет. Так не бывает…

«Не смей к ней даже пальцем прикасаться, мразь! Не подходи к ней, понял!»

Не бывает такого.

Поттер не мог процитировать слова матери из далёкого детства.

Но всё же сделал это.

Грейнджер схватилась за стену. Перед глазами всё помутнело, будто она резко встала с кровати.

Она помнила тот день.

Она, закрытая в комнате, сидит в углу, а горло давится её детскими слезами. Пьяный отец, который требует, чтобы Джейн сию же минуту отдала ему дочь. Разъяренная мама, которая кричит эти самые слова. Звук крепкого удара, и болезненный крик мамы. До этого он никогда не бил её.

Она помнила, как тогда заревела сильнее. Она очень хотела открыть дверь, побежать к маме. Не хотела, чтобы ей было больно. Но она так сильно боялась папу! Знала, что он наверняка не тронет её, но всё равно боялась. Слёзы душили её.

На крики пришла соседка.

Полиция. Отец, которого хотели серьёзно наказать за избиение жены. Гермиона узнала, что тогда он толкнул маму, она споткнулась и упала, а удар — это его нога в ботинке, которую он припечатал к её щеке.

Она плакала.

Воспоминания ужасны, и от них не убежать, как бы сейчас всё не было прекрасно в их семье.

Гермиона сорвалась с места, не дождавшись того, пока Поттер закончит с Оулсаппом.

— Грейнджер!

Слёзы и сейчас давили ей горло.

Эй, Поттер. Почему ты тут Почему, спиной облокотившись о перила лестницы и сжимая их руками, ты стоишь около гриффиндорской гостиной и смотришь в пол Ты ждёшь, пока хоть кто–то из гриффиндорцев пройдёт в гостиную Чтобы ты смог обратиться к нему и попросить, чтобы тот сказал Грейнджер выйти Или чтоб, если её там нет, всё равно словить её, когда она будет возвращаться

Ты псих, знаешь

Грейнджер очень странно себя повела. Убежала вдруг в слезах.

Это было… неприятно. Ему показалось, в этот момент его кто–то ударил под дых. А он всего–навсего увидел, как плачет девчонка.