Этим летом я — не я - страница 13

— Ух ты! — воскликнула пораженная Сэм. Она бросила свой рюкзак и подошла к шкафу, чтобы получше все рассмотреть. — Потрясающе! Такие красивые! Особенно вот эти.

Она показала на шесть резных деревянных лошадок, выстроившихся в ряд на самой высокой полке.

Бетани, помолчав, задумчиво сказала:

— Я начала собирать их, когда мне было семь лет. Этих деревянных мне прислала из Тайваня бабушка. А еще несколько лошадок я засунула вот сюда, посмотри.

Сэм обернулась и увидела на одной из кроватей еще четырех лошадок. Одна была из горохового стручка. Другая — вязаная. Она вообще не очень-то походила на лошадь. У нее были грива и хвост, но голова оказалась слишком круглой, а глаза — голубыми. Последняя лошадка была самой маленькой и очень потрепанной. Бетани подняла ее, пощекотала ей пальцем нос и улыбнулась нежно и шутливо.

— Эта была первой, — сказала девочка. — Ее зовут Королева Ветра. Я думаю, она — само совершенство.

— Очень симпатичная, — сказала Сэм, и в эту минуту Бетани показалась ей совсем хорошей. — И смотрит так, будто все понимает.

— Ага, — сказала Бетани, ставя лошадку на место. — Я тоже так думаю. Я много лет рассказывала ей все свои тайны и, засыпая, всегда держалась за нее.

— У меня тоже есть любимая игрушка, — пробормотала Сэм, расстегивая свой рюкзак. — Я сначала подумала, что не стоит увозить ее из дома, но не смогла с ней расстаться. Это любимая детская игрушка моей мамы.

Сэм пошарила рукой в вещах и нашла свою овечку, черненькую, сильно потрепанную, всю в завитках.

— Она миленькая, — сказала Бетани и улыбнулась, но это была не та улыбка, какой она одарила бы игрушку-лошадку. Бетани явно не интересовали чужие дела. — Спорю, дома у тебя есть собственная комната, а, Алекс? — спросила Бетани, показывая Сэм ее кровать.

— Да, — с запинкой ответила Сэм. Сколько времени пройдет, пока она привыкнет отзываться на имя «Алекс»? — Я — единственный ребенок. Мне не с кем делить комнату.

— Это, должно быть, великолепно, — вздохнула Бетани, качая головой. — Иногда я чувствую, что должна делиться воздухом, которым дышу, а иногда мне просто не хватает места, чтобы сделать лишний шаг. Мамочка говорит, что мы должны быть счастливы от того, что у нас такая большая семья, но у нее-то была всего лишь одна сестра, и у каждой было по комнате, так что меня понять она не может.

— А я всегда хотела иметь сестру, — немного помолчав, сказала Сэм. Она отвернулась и говорила очень тихо. Ей не хотелось, чтобы Бетани почувствовала ее тоску по большой семье, ведь та же никогда не жила с папой и бабушкой.

— Я, разумеется, не хотела бы иметь отчима, — сказала Бетани. — Мой настоящий отец бывает иногда очень хорошим, но только не тогда, когда он сидит за своим компьютером. Мы с ним редко видимся. Он много путешествует. А твой отчим, какой он?

Сэм не знала, что на это отвечать. Она потупилась и прикусила губу, отчаянно пытаясь вспомнить, что Алекс рассказывала о Перри. В одном Сэм была уверена — Алекс его не любила. Может, лучше просто прекратить этот разговор?

— Да ладно, не хочешь — не говори, — быстро сказала Бетани, словно угадав настроение Сэм. — Я просто хотела узнать… он… наказывает тебя?

В глазах Бетани мелькнуло жадное любопытство, она даже приоткрыла рот в ожидании ответа. И вид у нее был такой же, как у старших сестер подружек Сэм, когда те шептались о том, чего не должны были знать младшие. Неожиданно Сэм обрадовалась, что она не знает ничего плохого про отчима Алекс, и, значит, ей нечего сказать, и она не станет предателем.

— Не наказывает, — ответила Сэм. — Разные бывают отчимы и мачехи. У меня есть подружка, которая любит мачеху больше, чем свою родную мать. Может быть, Перри привыкнет ко мне. Мы ведь совсем недолго живем вместе.

«Так будет безопаснее», — подумала Сэм.

— Ну, а твой папа, он что, бросил тебя? Как это жестоко! — уверенно сказала Бетани. — Ты должна его ненавидеть. Мой папа не мог бы так поступить.

— Ненавидеть папу? — охнула Сэм. Она представила своего папу, человека, которого любила больше всех на свете, хотя он и был странным и чересчур любил читать. Она не могла бы возненавидеть его, даже если бы захотела.