Это было в Краснодоне - страница 11
— Слушай, Громов, или Нуждин, как там тебя… Тебе вернут твой костюм. И валенки тоже. И еще хорошо приплатят. Полиции нужны преданные люди. Ты, говоришь, давно живешь в Краснодоне? Видел тех, кто перед отступлением взорвал двенадцатую шахту? Знаешь их?
Громов оживился, порозовел, маленькие глазки его загорелись лихорадочным блеском.
— А как же! Я в Краснодоне без малого двадцать лет живу. Всех тут знаю.
— Вот и хорошо. Садись и пиши фамилии всех, кого видел возле копра.
Кряхтя и часто сморкаясь, Громов долго выводил на листке бумаги какие‑то каракули. Захаров терпеливо ждал, пока он кончит, потом взял список, пробежал его глазами.
— Так… А почему не подписался?
Громов замялся, хотел что‑то сказать, но промолчал, лишь тяжело вздохнул.
— Боишься? — догадался Захаров. — Тогда вот что… Выбери себе кличку. Этой кличкой будешь подписывать все секретные донесения и сдавать их лично мне. Тогда никто ничего не узнает. А бумажки эти нужны, чтоб по ним расчет с тобой вести, понял? За каждую бумажку — особая плата.
Громов весь взмок, напряженно соображая что‑то, потом взял карандаш и старательно вывел под списком: «Ванюша».
— Только никому ни слова, — умоляюще посмотрел он на Захарова. — Чтоб ни одна душа…
— Ладно, Ванюша, — усмехнулся Захаров, пряча в карман бумажку. — Но ты должен сообщать в полицию о всех коммунистах, которых встретишь в городе. Старайся втереться к ним в доверие, узнай, где они прячутся, что делают, и передавай нам адреса. Будешь нашим тайным агентом, понял? Коммунисты тебя не боятся, ты человек тихий, неприметный… О деньгах не беспокойся — богачом скоро станешь! Понял?
Громов утвердительно кивнул.
Тонкие, бескровные губы Подтынного сомкнулись, отчего редкая рыжая щетина на подбородке встала торчком. На мгновение он закрыл глаза, как бы припоминая что‑то, но тут же снова открыл их. В расширившихся зрачках мелькнул страх, будто вспомнилось что‑то ужасное, дикое…
— Какую же помощь оказал гитлеровцам агент по кличке «Ванюша»? — спросил следователь.
Подтынный низко нагнул голову, глубоко, с присвистом вздохнул.
— Он выдал жандармерии многих известных ему коммунистов и советских активистов, укрывавшихся в городе: Бесчастного, Валько, Михайлюка, Петрова… Их арестовали… А потом… потом ночью загнали в бомбоубежище в городском парке и расстреляли. Когда мы засыпали яму опавшими листьями, некоторые были еще живы… Они пели «Интернационал»…
ОНИ ПЕЛИ «ИНТЕРНАЦИОНАЛ»
Шел по улице чернобровый, черноглазый, веселый человек. Нес на плече лист кровельного железа, свернутый в трубку, на ходу поигрывал небольшим металлическим молоточком и насвистывал какую‑то бодрую песенку. По всему видно — хорошее у человека настроение.
Вот он подошел к аккуратному домику с голубыми ставнями, обнесенному невысоким забором, остановился под раскидистым деревом, свесившим свои ветви почти до самой земли. Широко, всей грудью вдохнул напоенный осенними запахами воздух, сорвал с дерева листок и долго в задумчивости рассматривал его. Потом неторопливо положил свою ношу на землю, достал из кармана ключ, сунул его в замочную скважину и… вздрогнул, услышав позади себя вкрадчивый, елейный голосок:
— О, товарищ Валько! Вот уж не думал встретиться…
Человек обернулся, смерил взглядом внезапно появившуюся рядом с ним долговязую фигуру, ответил сдержанно:
— Здравствуй, Громов.
— Признали, товарищ Валько? А я смотрю — как же так, начальник шахты, заслуженный человек, и остался у фашистов… Или не взяли вас в эшелон?
— Да уж так пришлось. Остался…
— Ай–яй–яй, нехорошо как! Немцы‑то приказ вывесили, по всему городу коммунистов разыскивают. Как же вы?..
Валько пожал плечами, промолчал.
— Да–а, дела… Ну, я побежал. Бывайте здоровеньки, помогай вам бог, как говорится… — и долговязый торопливо зашагал прочь.
Так встретились начальник шахты № 22 Андрей Валько и забойщик Василий Громов, когда‑то работавший на этой же шахте. Короткой была встреча, всего двумя–тремя словами успели обменяться. Думал ли Валько, что она приведет к столь трагическим последствиям?
Через несколько минут следователь полиции Захаров получил безграмотную, нацарапанную вкривь и вкось записку: «Видил начальника шахты 22 коммуниста Валько. Адрис знаю. Ванюша».