Это другое - страница 2

Всё. Несколько секунд и из свидетелей лишь вся сжавшаяся рыжая, мгновением ранее освобожденная из-под оттащенного и затем добитого Акелы, погоняло коего так и осталось неведомым всем присутствующим действующим лицам. Живым, разумеется.

Завершив эту кровавую вакханалию, к слову, не прибавившую красноты на теле удивительным образом исцелившегося от явно смертельных и до того так раскрасивших его ран, ещё недавно беспомощный, а теперь подозрительно опытный в деле смертоубийства школьник замер с недонесенной к карману рукой, в которой сжимал предварительно не глядя оттертый об последнюю свою жертву уже сложенный нож и, на миг задумавшись, такое ощущение, узнал что-то для себя новое, так как, покачав головой, был вынужден приняться оттирать трофей уже и от отпечатков пальцев, о которых словно бы и не догадывался до этого, прежде чем с некоторым сожалением избавиться от орудие убийства и забыть о прочей добыче, на которую, увы, но по здешним законам претендовать не выйдет. Наверное поэтому, на как бы даже слегка изменившемся и словно заматеревшем теперь лице ранее не самого искушенного юноши сейчас читалось негодование, прям как от святотатства какого-то.

И ничего удивительного в таких действиях и поведении невысокого, светловолосого и сероглазого молодого человека нет, ведь после смерти, да-да, его убили-таки, от личности прошлого владельца тела осталась лишь некоторая часть, вместе с подселенцем, как видно, не страдающим моральными терзаниями и всем тем, что характерно для большинства не закаленных и расслабленных сытым бытием в эпоху потребления, образовавшая некую смесь. Не факт, что гремучую, но определенно необычную.

Быстро закончив с делами, суровый школьник на миг задержался своим теперь холодным взглядом на телах, а что-то решив для себя, опять же, основываясь на опыте «местной» своей части, решительно подошел к однокласснице и, явно уступив в какой-то внутренней схватке, без разговоров подхватил на руки ту, не способную сейчас на так необходимые оперативность и мобильность, чтобы, в лучших традициях так себе романов, отнести её, даже и не пикнувшую... нет не поскорее к ложу любви, чтобы получить благодарность, и не в лес, чтоб прикопать, как хотелось бы каждой из обеих «половин» воскресшего школьника, а туда, где можно было бы отмыться и переодеться, а также донести до рыжей, что в её же интересах помалкивать о случившемся, как бы не раздражала такая необходимость вселенца, ни в какую не желавшего уступать и признавать того, что доводить дело до крови никакой необходимости не было и достаточно было бы просто вырубить шпану. Всё же в разных обществах свои представления об этой вот «достаточности».

В общем, парочка удалилась к совсем неподалеку находящейся квартире одного знакомца, оставившего ключ излишне оптимистичному школьнику, несмотря ни на что, питавшему надежду на то, что этим вечером это ему понадобится. И оставим на его совести то обстоятельство, что вероятность подобного окончания вечера для робкого юнца была, прямо скажем, так себя. Теперь-то всё иначе, а никогда не страдавшего избыточной чуткостью вселенца более не сдерживают его понятия о чести, ведь он уже успел уяснить, что вступился вовсе даже за простолюдинку, как бы ухоженно она не выглядела. Да и вообще, какие могут быть понятия, когда в этом странном мире ВСЕ простолюдины.

На следующее утро, в той же подворотне.

— Что тут, Валюх? — бесцеремонно отстраняя замершую над непонятными пятнами коллегу по делу обеспечения чистоты во дворах, поинтересовалась не особо пожилая полная женщина в оранжевом жилете.

— Да хрень какая-то, Ринатовна! Ты посмотри на это, — возмущенно выдала сухонькая почти уже старушка, прекратившая всматриваться в испорченное коммунальное хозяйство.

— А, наркоманы какие-нибудь опять что-то жгли, — равнодушно отмахнулась первая, поковырявшись носком кеда в ближайшей горке пепла.

— Да какие наркоманы, это ведь... как людские силуэты, не? — вскинулась бдительная вторая, в прошлом учительница родного языка и литературы, а теперь вот пенсионерка, как видно, по достоинству оцененная своей Родиной, чтоб ей процветать во веки веков!