Это другое - страница 25

Но когда Ким продемонстрировал своему воинственному попутчику воспоминания отчасти схожей экзекуции, коей некогда был свидетелем, то молодой Землянин, когда пришел в себя, поумерил свои кровожадные запросы на праведный гнев и согласился просто на милосердный укол клинком в сердце. Ну а Силин, когда уже выяснил все интересующее, реализовал итог достигнутого консенсуса обеих частей своей личности.

Может показаться, что наш герой какой-то прям шизофреник, страдающий раздвоением личности. Но это не совсем так, просто внутри него идет, если не борьба двух весьма разных индивидуальностей, имеющих собственное мировоззрение, опыт ну и, куда ж без него, мнение, то постоянный диалог, как вполне допустимо обозвать такой процесс, уж точно.

После допроса, на этот раз без пыток не обошлось, и Славик уступил здесь ведущую роль Киму, под конец даже взывая к его милосердию по отношению к живому же, в конце концов, человеку, интеллигент(ругательно) понимаешь, так вот, было решено Пинцета не брать в свою свиту, каким бы удачным приобретением этот ушлый ловкач и мастер на все руки ни был. Короче говоря, второй штатный медик черных трансплантологов умер самым, пожалуй, болезненным способом. Деду с погоняловом Шульц, первому медику, повезло раньше сдохнуть от остановки сердца.

Вскоре все дела в «Корчме» были закончены, удивительно, но вовсе не под вой полицейских сирен, как во многих фильмах. Видать, с правоохранителями у Фюрера всё было схвачено. Заказчики органов, к слову, также не появились, однако Силин и без того выяснил уже всё интересующее его, чтобы покончить с этим жутковатым бизнесом.

Ну а прежде чем покинуть базу уничтоженной группировки Фюрера, Силин сжег все тела и, по мнению Славика, значимые улики, а также освободил невольниц, сунув каждой по пачке, почему-то так любимых у местных, иностранных денег. Ну и после того, как погрузил некоторые трофеи и упакованную шашку, сел за руль внедорожника, на этот раз «одолженного» у Фрица, а отъехав достаточно далеко, набрал по его же телефону Эльвиру Сомову. Когда же на той стороне ответили-таки на незнакомый номер, стянул наконец знатно поистрепавшуюся балаклаву и сообщил:

— Это я, любимая! Нет, просто «трубку» одолжил у знакомого. Свою дома забыл. Почему не в школе и зачем вообще звоню? Бросай эту свою скучную Физику да выходи к нашему светофору, сейчас поедем подбирать мне модный лук! На чём поедем? Да так, приятель тут дал покататься на своей «ласточке». Нет, после обеда нужно будет вернуть «колёса». Хорошо-хорошо, и тебе что-нибудь прикупим, — глянув в зеркало на приличный чемодан налички на заднем сидении, пообещал некоторые финансовые преференции тут же воодушивившейся собеседнице юноша, теперь уже в спортивном костюме явно с чужого плеча. — Но тогда услуга за услугу, малыш. Идет? В общем, если что, то эту ночь я провел с тобой. Кто спросит? Да мало ли. Что значит, врать не умеешь? Нет! Почему, спрашиваешь? Так ты ж ещё несовершеннолетняя, чтоб, как ты сказала, опираясь на опыт понимать о чем говоришь. Уже можно? А меня не посадят? Ну-у... ладно, убедила. Тогда сразу после покупок, отвезу тебя в какую-нибудь гостиницу и... Какую-какую? Ого, у тебя запросы? Хорошо, пусть будет эта. Ну так вот, и там тогда... эм, отрепетируем, чтоб наши показания были сходными, ну и не голословными, так сказать. Так, я, похоже, подъезжаю уже. Да, точно, вон, вижу тебя. Отличное, кстати, платьице. Не за что. Что говоришь? А-то! Машинка и вправду неплохая. Ладно, вешаю трубку. Заболтала совсем, — последнее Силин уже бурчал себе под нос, нажав отбой звонка, хотя где-то глубоко внутри ему было хорошо от осознания того, что, помимо мамы, кстати нужно и ей не забыть позвонить, он имеет теперь и того, кого можно иначе любить и чьей иного рода любовью сполна наслаждаться, а потому уже более позитивно добавил. — Хорошо быть мной.

Снова в доме на Запрудной улице.

— Так вы, Софья Самуиловна, утверждаете, что ваш сын провел ночь не дома? — держа блокнот с ручкой, поинтересовался напустивший строгий вид высокий молодой сотрудник, когда вместе со старшим своим коллегой их пригласили внутрь для беседы, на которой так настаивала эта парочка, откровенно неожидавшая обнаружить кого-либо живого и, чего уж там, непосредственного в квартире Силиных, которую не понадобилось вскрывать.