Это месть, детка! - страница 5

Мужчина он рослый, широкоплечий, и палец у него толщиной с сардельку.

– Вот здесь зайдешь через служебный вход. Тут свернешь в туалет, ствол будет уже там.

– Служебный вход охраняется, – заметил Арик.

– Пропуск у тебя будет. Все учтено, просчитано.

Арик кивнул. Фирма у них серьезная. Если шеф сказал, что все детали проработаны, значит, так оно и есть. Главное, самому не облажаться. Выстрел должен быть точным. А почему именно в голову и в упор, это Арика волновать не должно. Желание заказчика – закон.

Дежурный майор почтительно глянул на отца, повернул журнал, пальцем ткнул в графу, протянул авторучку и сказал:

– Здесь распишитесь, пожалуйста!

– А это обязательно? – Отец подозрительно глянул на авторучку, покосился на своего телохранителя, раздумывая, не переложить ли на него эту формальность.

– Так положено. – Майор пожал плечами.

Отец кивнул, нехотя соглашаясь, расписался в журнале и тут же передал авторучку Артему.

– Зачем?

– Надо.

Артем взял авторучку, покрутил ее в пальцах.

– Нет, ему не обязательно, – проговорил сотрудник полиции, мотнул головой, потянулся к Артему, забрал у него авторучку.

Отец снисходительно глянул на майора. Он считал себя выше всей этой мышиной возни. Действительно, зачем нужна какая-то роспись в дежурном журнале, если слово за него замолвил целый генерал-полковник?

Папаша позвонил своему знакомому, тот принял меры, и вот Артем уже на свободе. Правда, в обезьяннике он провел почти целый день. А ведь можно было бы и побыстрей проблему решить.

Отец и сын вышли из здания ОВД, телохранители обступили их со всех сторон. Машина стояла перед входом, далеко идти не пришлось. Двор охраняемый, посторонним въезд запрещен, но Матвееву Михаилу Антоновичу можно если не все, то многое.

– Долго же тебя не было, – буркнул Артем, усаживаясь в машину.

Отец сел, огладил брюки, достал из ящика пакетик, надорвал его, вытащил влажную дезинфицирующую салфетку и предложил Артему. Отказываться он не стал. В камере было грязно, умывальник отсутствовал. Время от времени арестанта выводили в сортир, но там не было мыла. И вообще, жестяная тоска там, в полиции.

– А если бы меня на свете не было? – Отец сунул пустой пакетик в карман, достал другой, для себя. – Ни связей, ни денег, ничего. Как ты выкручивался бы?

– Реальный срок за дачу взятки не дадут…

– За дачу взятки он предусмотрен. Ты попал под показательную раздачу. Тебя наказали бы по полной программе.

– Ничего, выкрутился бы.

– Опять пьянствовал. – Отец не спрашивал, он утверждал.

– Да я с Васькой.

– Сперва жрете всякую дрянь, потом трахаете незнамо кого.

– Не смешно! – Артем скривился.

Перед его глазами всплыло бритоногое чудо в стрингах, и на душе у парня стало тошно.

– Живете как бредите, – заявил отец и пренебрежительно усмехнулся.

– Ой-ой-ой! А ты всегда по правилам жил?

– По правилам.

– Известны мне ваши правила!

Артем знал, кем его отец был в прошлом. А как еще мог подняться по жизни человек без роду и племени? Он рос в детдоме, а там одна путевка в жизнь – волчий билет.

Михаил Матвеев умел тогда только воровать и грабить, потому и подался в бандиты. Правда, очень быстро сообразил, что не в лихих делах счастье, а в финансовых схемах. На этой волне он и въехал в мир большого бизнеса.

– Как у вас там, чисто по понятиям, да? – передразнил отца Артем.

– Замолчи!

– А чего так грубо? Что, правда глаза колет?

– Твоя правда сегодня в пьяном виде машиной управляла.

– Тебя побеспокоил, да?

– Да, побеспокоил.

– Бедный, весь в трудах, в заботах. Скажи еще, что если бы не ты, то ходил бы я сейчас без высшего образования.

– Не ходил бы, а болтался. Как и сейчас. А высшее образование – да, наша с мамой заслуга. Зачем говорить об этом, если ты сам все знаешь?

Увы, но Артем должен был признать родительскую заслугу. Он, конечно, иногда появлялся в академии, даже несколько экзаменов сдал, но если бы папаша не договаривался с ректором и даже с преподавателями, то его отчислили бы еще на первом курсе. Отец решал вопросы, мать держала процесс под контролем. Артем же в это время прожигал жизнь.

Но ведь предки на то и существуют, чтобы во всем потакать детям. Кто скажет, что так не должно быть? Жизнь свою нужно обжечь как глиняный горшок в печи. Только тогда полученная форма обретет прочность.