Это мой ребенок - страница 28

Что там говорил Макс? Через час встреча с отцом… Сердце продолжало колотиться, будто предстоял выход на сцену. С чего вдруг? Это же мой дом… Здесь живут самые близкие люди, которые любят меня и всегда поддержат.

Умывшись холодной водой и переодевшись в приталенное светло-жёлтое платье, я вышла из комнаты и почти сразу же столкнулась с поджидавшим меня Алексеем. Он сменил рубашку с белой на чёрную, не менее элегантную, словно собирался на официальный ужин вместо встречи с отцом.

Пару секунд мы смотрели друг на друга, не решаясь заговорить. Он окинул меня оценивающим взглядом, как вчера в отеле, и от этого мне почему-то стало несколько неуютно. Наконец мужчина кивнул и одобряюще улыбнулся:

— Молодец, быстро справилась! Отец ждёт не дождётся. И с цветом угадала — жёлтый обожала твоя мать. Ему будет приятно.

Мои плечи поникли.

— Я не помню ни маму, ни тебя. Только Макса… — пробормотала я. И почувствовала какую-то щемящую тоску. Ведь мать, маму, мамочку я должна была помнить, ведь это самый главный, самый близкий человек в жизни. А я не помнила…

Алексей поднял бровь.

— Не волнуйся, всё вернется. Мы поговорим с врачом, — он уверенно взял меня под руку и повёл по коридору. Я шла машинально, даже не глядя по сторонам. Все существо моё вдруг захватило волнение. Какой он, мой отец? Что я почувствую, когда я увижу его? Радость? Но я его не помню. Да и уместна ли тут радость, когда он так болен? Вся в плену сомнений и неуверенности, я даже не замечала, куда иду.

Пока Алексей не остановился перед светлой дверью с резьбой из кленовых листьев. У меня всё сжалось внутри от какого-то странного предчувствия. В волнении я вцепилась в руку брата.

— А вдруг отец обидится…

— На что?

— На то, что я ничего не помню… Ему не станет хуже?

— Не переживай, он в курсе, что ты потеряла память.

Несмотря на заверения брата, я чувствовала себя виноватой. Зачем меня понесло в это дурацкое путешествие, если я знала, что отец болен? И тут же вспомнила про Макса.

— Кажется, мы договорились встретиться с Максом в гостиной…

Но Алексей уже толкнул дверь. Тяжёлый запах непроветренного помещения и лекарств ударил в нос.

Мы вошли в просторную, затемнённую тяжёлыми зелёными шторами комнату. Слева от двери у стены стояла огромная массивная кровать, к которой тянулись провода от каких-то приборов и капельницы. Выпустив руку брата, я шагнула вперёд.

Виктория

Виктория ещё раз посмотрела на небо, которое быстро темнело. Чёрные тучи нависали над притихшим островом, грозя в любую минуту обрушить вниз всю скопившуюся в них влагу. Слейд уже почти скрылся за листвой кустарников, когда девушка вскочила и бросилась следом.

Первые капли дождя со звоном ударили по ведру, которое мужчина тащил с собой. Он шёл быстро, не спотыкаясь, по едва приметной тропинке. Одна девушка ни по чём не различила бы её в сгущающихся сумерках, а потому панически боялась отстать. Виктория почти бежала, но и так едва поспевала за ним, недоумевая, куда они идут.

— Бунгало номер один, — вдруг объявил Слейд, когда дождь забарабанил во всю силу. Морщась от попадавших в глаза и стекавших по лицу капель, девушка уставилась на тёмное здание с покосившейся дверью.

А её спутник, не задерживаясь и не отвлекаясь на разглядывание, толкнул скрипучую створку ногой и зашёл внутрь. Виктории ничего не оставалось, как юркнуть следом. Тотчас окутала полная темнота, в которой слышался лишь стук дождя по крыше.

— Слейд? Оу… — плечо Виктории задело что-то острое и большое, заставив её вскрикнуть.

На пол посыпались какие-то бутылки.

— Ты как слон в посудной лавке, — рявкнул откуда-то из темноты мужчина, чиркнув спичкой. Тусклый огонёк осветил его суровое лицо. Слейд зажёг большую масляную лампу и повесил её на крюк.

Виктория удивлённо присвистнула, осматривая интерьер.

— Это что, бар? — Ближайшая стена оказалась зеркальной, несколько полок занимали бутылки разной формы. — Почему здесь всё разрушено? Чей это дом?

— Мой! — грозно рыкнул Слейд, зажигая ещё одну лампу поменьше. — Сейчас покажу тебе комнату.

«Ну, конечно, его. Сейчас бы в настоящую ванну, с пузырьками, смыть с себя омерзительный запах пота, а потом завернуться в мягкий махровый халат», — с тоской думала Виктория, ступая босыми ногами по холодному шершавому полу.