Это все придумали люди [СИ] - страница 16

Я замолчал, устав от такой длинной тирады. Элис снова нахмурилась, переваривая полученную информацию.

— А кто же тогда такие архитекторы? — спросила она после долгой паузы.

— Амбидекстры. Люди, у которых одинаково хорошо развиты оба типа мышления. И которые, соответственно, могут не только выстраивать связи и подстраиваться под чужие мысли — они сами могут менять пространства под себя.

Элис снова задумалась. Я встал и пошел за чаем, который принес Хендрикс — во рту пересохло. «Не быть тебе лектором, Ларс», — с усмешкой подумал я — и невольно осекся.

Не быть.

Никогда.

— А почему охотники? — опять спросила Элис, вырывая меня из собственных мыслей. Я налил себе чай. — Про операторов понятно — а что делаешь ты, кроме того, что бегаешь по пространствам?

— Охочусь, — я налил вторую чашку и вернулся к Элис.

— На?.. — подняла брови та, принимая у меня чашку.

Я отпил чай и еще раз украдкой вздохнул. Очень хотелось вернуть Хендрикса и переложить на него почетную обязанность по объяснению прописных истин — но, возможно, Элис могла решить, что я ее избегаю, и это могло ее расстроить.

А расстраивать Элис было пока что очень опасно.

Поэтому я сделал еще один глоток — и снова начал рассказывать:

— Когда люди думают или мечтают, появляются пространства. Но еще иногда люди боятся. И их страхи тоже получают воплощение в нашем мире — в виде гарпий.

Я заметил, как Элис слегка вздрогнула на последнем слове — но вопросов задавать не стала. Поэтому я продолжил сам:

— Гарпия — это такая квинтэссенция ужаса. Представь себе все самое страшное, что можешь — вот это и будет гарпия.

На этот раз Элис посмотрела на меня и тихо возразила:

— Но самое страшное никогда нельзя представить. Самое страшное — это то, чего ты не видишь.

Я слегка усмехнулся.

— Значит, ты знаешь, что такое настоящий страх.

— Как же можно охотиться на то, чего нет? — снова нахмурилась Элис. Было забавно наблюдать, как она пытается все проанализировать, понять, осознать.

Пожалуй, из нее мог бы получиться хороший охотник.

— Именно поэтому у любого охотника должно быть плохое воображение. Неизвестное страшно, потому что это может быть все, что угодно. А хороший охотник видит на месте гарпии что-то простое и понятное, подсмотренное в каком-нибудь ужастике или компьютерной игре. Ну а дальше надо просто уметь хорошо стрелять, — улыбнулся я.

Элис долго смотрела на свой чай.

— А если ты не умеешь стрелять, и тебе встретилась гарпия? — поинтересовалась она нарочито спокойно.

— Зависит от того, насколько богатое у тебя воображение, — сухо бросил я.

Элис услышала в моем голосе достаточно, чтобы дальше не уточнять.

— А гарпии… — начала она после небольшой паузы. — Они могут перемещаться по пространствам? Могут попасть в любое?

Я снова улыбнулся. Девочка быстро соображала.

— Могут. Но в это не попадут. Есть немного таких защищенных пространств — других офисов, — в которые гарпиям не пробраться.

— А зачем тогда за ними охотиться? — не поняла Элис. — Если здесь ничего не угрожает?

— Гарпии рождаются из страхов, питаются ими — и сами их создают, — вновь терпеливо принялся пояснять я. Меня уже начала раздражать собственная манера рассказывать все, как маленькому ребенку. — Чем больше гарпий появляется в пространствах, тем больше людей в реальности начинает бояться неведомо чего. Чем больше людей боится, тем больше гарпий… Замкнутый круг. В какой-то момент все человечество может просто сойти с ума. И тогда нам тут, сама понимаешь, тоже не поздоровится.

Элис серьезно кивнула, по-прежнему не сводя взгляда с чашки.

— Ну а кроме того, — усмехнулся я, допивая чай, — надо же нам чем-то тут заниматься, верно?

Элис подняла на меня взгляд.

— Ларс, а отсюда можно вернуться обратно? — спросила она тихо. — Можно вернуться в реальность?

Я долго смотрел на нее.

— Нет, — ответил я наконец.

Элис глубоко вздохнула и прикрыла глаза.

И тогда в офисе снова вырубилось электричество.

После этого разговора я больше не принимал участия в обучении Элис. Хендрикс перепоручил ее Хелен — большой, пышногрудой Хелен, испещренной пирсингом, как новогодняя елка. Хелен была оператором — и единственной женщиной в коллективе до прихода Элис. Однако та никак не реагировала на обволакивающую мягкость, которую Хелен распространяла вокруг себя, как аромат крепких духов. Оставалась такой же невыразительной на вид, какой предстала при первой встрече. И это выглядело немного странно, потому что в пространствах характер всегда проявляется в том, как человек выглядит. Мне казалось, что характер у Элис должен был быть довольно выразительным.