Евангелие лжецов - страница 3

Римляне пронеслись по святилищу так быстро, что удивились сами, даже насторожившись от того, как легко все прошло. Они переглянулись. Город был крепостью хорошо защищенной. А сердце города досталось без никакого сопротивления? Они огляделись вокруг. Единственным живым человеком остался лишь Первосвященник; они пощадили его для разговора с их командиром, прибывшим к Храму только сейчас.

Первосвященник ожидал человека большего размера — животное с железными мускулами и ростом с башню. И, молодой человек, почему он ожидал подобного? Скорее всего из-за того, что тот вел войну с энергичной подвижностью. Помпею было сорок пять лет, без ярких черт лица, и морщины на лбу говорили о часто поднятых бровях. Возможно, у него когда-то были мощные мускулы, но сейчас он заплыл жиром. На нем не было военных доспехов, а лишь — тога его положения, будто он собирался посетить Сенат.

Его центурион обратился к Первосвященнику.

«Помпей, командующий Восточными легионами и флотом Понта Эвксийского, триумфальный завоеватель Испании, консул Рима, первый человек Римской Империи, первый среди равных, предлагает…»

Центурион продолжал говорить. Первосвященник посмотрел на лепешку, которую он держал в руке. Мука, масло, вода испеклись в хороший хлеб. Он раскрошил лепешку и положил крошки в огонь, следуя своей обязанности. Языки пламени замерцали зеленью и синевой. Он смотрел, как горел хлеб.

Центурион, разгневанный отсутствием ответа, грубо схватил Первосвященника за руку, готовясь ударить, но единственное слово Помпея остановило его.

Помпей жестом указал своим солдатам, чтобы те вложили оружия в ножны. Вместе, они наблюдали, как горел хлеб точно так же, как сгорали лепешки, ягнята и быки на жертвенниках Рима в подношениях их собственным многочисленным богам. Каменный пол был густо залит кровью убиенных, и тела еще оставались теплыми. Сладкий запах тлеющих масла и муки прошил нитью вкусного аромата сквозь железистую вонь крови. Лепешка догорела до конца. Помпей пробормотал слово. Центурион вынул меч, схватил священника за подбородок, дернул рывком назад и перерезал ему горло.

Таким было последнее подношение свободного человека в Храме.

Помпей не был невеликодушным человеком. Его иудейские осведомители проинформировали, что смертельной обидой для евреев было то, что посторонний вошел в святую святых Храма. Запрет, который, конечно же, трудно было соблюсти, но, несмотря на это, он учтиво обошел весь Храм, разглядывая обстановку и предметы, и писец записал полный список содержимого здания.

Сколько талантов золота?

Две тысячи.

Что это за золотые изделия?

Светильники, лампы, стол, чаши.

Пряности?

Так точно, много ящиков, целое состояние.

Из-за того, что на него произвели большое впечатление люди, которых он покорил, из-за того, что он больше не хотел унижать их, он позволил им сохранить их священные сокровища. И из-за того, что он захотел донести до людей великодушие Рима и его величие, он созвал других священников, отдыхавших в тот день от службы в Храме, и приказал им очистить внутренний двор от крови и тел их друзей и вновь начать службу. И в этом он оказался невероятно милосердным завоевателем.

Должность Первосвященника, конечно, была могущественной, и ее нельзя было просто передать по старшинству. Помпей назначил своего знакомого на это место — еврейского принца, который более всех помогал во время осады, и чьи люди сражались на стороне Рима. Этот дар очень подошел верному союзнику. Решив это, Помпей оставил гарнизон в Иерусалеме и с триумфом вернулся в Рим.

Так это было. И все, что произошло потом, последовало за этими событиям.

Говорят, оттуда, с холмов — мертвый юноша. Или, может, почти мертвый. Пастух Ефраим нашел его, когда искал потерявшегося ягненка, и было непонятно — как долго лежал он в неглубокой пещере между тропами. Откуда шел он? Неизвестно. Одежда, похоже, была сшита в Шомроне, а обувь — в Галилее. Крепкая обувь, как сказал Ефраим, утверждая, что юноша потерялся. Крепкая, а все равно, ведь, он даже не попробовал перейти те холмы. Шесть последних ночей были холодными — одна за другой. Шел снег, хотя уже близится весна.