Евангелие от Джимми - страница 4
— Отсюда, — вставил Макнил, — слова в Евангелии от Иоанна: «…истекла кровь и вода»[2].
— А разве в кровь — если это и в самом деле кровь, — нельзя обмакнуть кисть?
Все взоры с недоверием и интересом обратились на Бадди Куппермана. Этот рыжеволосый взъерошенный толстяк неопрятного вида был единственным сотрудником администрации Клинтона, удержавшимся на своем посту.
— Исключено, — ответил ему биолог. — Нет ни одного направленного штриха. Это именно отпечаток: получить его можно было, только завернув в полотно труп распятого человека. Вдобавок труп этот освободился от полотна так, что к нему не прилипли ни частицы запекшейся крови, ни волоконца льна. Это так называемый прямой бесконтактный отпечаток, совершенно необъяснимый с точки зрения науки. Доказательство если не воскресения Иисуса, то по крайней мере его дематериализации.
— Однако же в 1988 году, — возразил Бадди Купперман, — три лаборатории, в их числе лаборатория Аризонского университета, произвели радиоуглеродную датировку и отнесли ткань к периоду между 1260 и 1390 годом.
Послышался кашель, скрипнул стул, негромко звякнула чашка, поставленная на блюдце. Ручка с навинченным колпачком нервно постукивала по чистому листу блокнота на правом колене президента. В прошлом успешный сценарист, прибывший некогда из Голливуда с Рональдом Рейганом, советник по внешним сношениям, Бадди Купперман пережил четыре смены администрации. На его счету был ряд спорных, но весьма эффективных тактических операций, как то: тайные поставки оружия в Иран за освобождение американских пленных, одновременно — финансирование мятежа контрас в Никарагуа, заигрывание с Южной Кореей через поддержку тоталитарной секты Муна и «разработка» нескольких дежурных «злодеев», в том числе Муамара Каддафи и Саддама Хусейна. Первый надежд не оправдал, зато Купперман по праву гордился вторым, оказавшим стране немало услуг. На случай внутренних проблем, когда срочно требовался отвлекающий маневр, из усатого тирана он создал героя многосерийного триллера, и несколько серий были поставлены Бушем-старшим и Клинтоном — с разным, надо сказать, успехом. Но Куппермана трудно было в чем-либо упрекнуть: его ремеслом было создание интриг и сюжетных поворотов, и он, обладая неистощимой фантазией, мог сочинить все что угодно, со знаком «плюс» или «минус», на выбор. Выбирал всегда президент, и он же потом разруливал последствия, обычно жертвуя на алтарь общественного мнения какого-нибудь советника, менее полезного, чем Купперман, который только незаурядному таланту был обязан своим влиянием и рекордным стажем.
Когда он переметнулся в стан противника, финансовые воротилы, правившие страной под прикрытием выборной системы, вздохнули спокойно: присутствие Куппермана в Белом доме было гарантией некоторой последовательности в международных отношениях. Буш же младший, который терпеть не мог замашек этого агностически настроенного бонвивана, оставил его в прежней должности не для того, чтобы черпать у него идеи, а для того, чтобы он не подбрасывал их демократам.
— Что это за радиоугольная датировка? — осведомился владыка мира.
Повисло неловкое молчание, нарушаемое лишь звяканьем ложечек о чашки.
— Углерод-14, господин президент, — деликатно поправил Ирвин Гласснер, — это радиоактивный изотоп углерода, присутствующий во всякой живой материи, растительной и животной, в ничтожно малых и постоянных количествах. После смерти организма углерод-14 мало-помалу расщепляется, опять же с постоянной скоростью, согласно незыблемому математическому закону, поэтому его вес позволяет точно определить возраст организма.
Президент окинул взглядом друга детства и товарища по былым годам сомнений; встречаясь с ним, он всегда испытывал смешанное чувство неловкости и соперничества. Гласснер, которому он долгое время завидовал, — тот был и непринужденнее, и образованнее, и пить умел лучше, и родители его успокаивали душу своей заурядностью, — превратился в развалину. Все-таки есть в жизни справедливость.
— По-вашему, Ирвин, этому можно верить?
— Радиоуглеродная датировка слывет безошибочной, господин президент.