Евангелие от Ивана - страница 12

Не ведает нынешний Московский Лукавый, что такое Добро и что такое Зло?! Будет способствовать тому, чтобы они заняли положенные им места?! Бессмысленно в данном случае говорить, но так хочется сказать: «Ох, не лукавьте…» Вот уж поистине, ваше сатанинское превосходительство, лучшего помощника, чем старый кусок березовый чаги, отныне вам не сыскать! Не сыскать…

На глаза Великого Дедки, в кои веки, навернулась влага — жалко ему было разнесчастную огромную страну, но тут же взял себя в руки и подумал о том, что стрекозы, однако, побойчей засверкали прозрачными крылышками, кружась над безмятежной гладью воды и ярко-желтыми кувшинками.

Если бы кто видел в этот момент предводителя доброжилов, то поразился бы его сходству с врубелевским Паном, только плачущим. Впрочем, когда художник писал картину, Великий Дедка посещал его воображение.

За исполнение должности новый Московский Лукавый взялся круто, руководил, подобно стальному вождю одного сорокамиллионного народа, в основном на месте. Поймал как-то Кощея Бессмертного, давнего оппонента своего предшественника, и велел ему пределы киностудии «Союзмультфильм» без особого разрешения не покидать. Под страхом того, что тут же его обломает — точнее, сломает кончик иголки, в котором, как известно, запрятан исход его бессмертия.

Беса-эколога отправил в ознакомительную командировку в Индию — поучиться организации массовых отравлений. Бесу-дендрологу дал контрольную цифру — извести в ближайшие годы не менее миллиона деревьев в Лимитграде. Иначе он ненавистную ему столицу и не называл.

Бес-эколог присутствовал при выдаче задания и посмел предложить свои услуги: в его лабораториях подготовлена и испытана новейшая смесь для освобождения белокаменной в зимнее время от снега и льда. Смесь на основе обычной соли, иногда с добавлением хлористого калия с повышенным радиоактивным фоном — так сказать, для взбадривания и ускорения биологических процессов. Особенно хорошо отзывались торговцы автомобилями и обувью — от смеси их товары приходили в негодность куда быстрее, поэтому коммерсанты готовы были платить повышенные взятки чиновникам.

— Утверждается, — произнес 666-й и уточнил задание: — Предстоящей зимой Лимитград пересолить так, чтобы троллейбусы превратились в электрические стулья на колесах. Прикоснулась к ступеньке какая-нибудь лимита — и на тот свет. Пересолить не менее семисот тысяч деревьев. И организовать серию показательных посадок по одному-два дерева городским начальством, гостями Лимитграда. Чтобы возле каждого нового дерева торчало по двадцать телекамер. Чтобы все видели и возмущались неслыханной показухой. Имитация, имитация всего и вся, суррогаты вместо всего натурального, умозрительное вместо подлинно разумного, и при этом популизм-ложь, популизм-подлог, популизм-разрушение — вот что взывает к жизни самые прекрасные черты современного человека!

Новый 666-й, несмотря на язвительность и ироничность своего ума, имел слабость увлекаться произнесением собственных речей. При этом он терпеть не мог других говорунов — посылал тучи соглядатаев на митинги и демонстрации, называя их подчеркнуто демон-страциями. Требовал подробнейших отчетов о том, что там говорилось, чтобы можно было в сообщения средств массовой дезинформации внести необходимые коррективы. Однако там несли такую ахинею, что обычно никакого вмешательства практически и не требовалось. Что особенно радовало Лукавого: в процессе самоиндуцирования помешательства один вольтанутый заражал как вирусом гриппа своей дурью всех окружающих. Крыши поехали у миллионов. Поэтому здравые мысли выглядели совершенно дико и нелепо, порой даже вызывающе оскорбительно, невероятно раздражали электорат, как с некоторых пор стали называть народ, тот самый, который с благословения начальства сам себе столько лет пел аллилую.

Однако готовность столичного электората к осатанению, безо всяких усилий со стороны нечистых, была неожиданна и озадачивала Лукавого — получалось, что миллионы новых слуг Сатана получал как бы на халяву. И выходило, что Лукавый и его присные в глазах всенечистого владыки представали отпетыми бездельниками.