Евангелие от козы - страница 26
— Урсик, а Зорька в тебя влюбилась — ты не заметил? Ходит за тобой, как привязанная, не сводит глаз — вообще! Если бы умела говорить — стала бы напрашиваться в жёны.
— Конечно, Пчёлка, — пошутил укладывающий последний булыжник в возводимую им меж других дел преграду юноша-Леопард, — ты же сама произвела меня в великие герои. А герой — он для всех герой; для козы — тоже. Так, что — ничего удивительного.
— Нет, Урсик, — я серьёзно. Посмотри сам: Нарка прямо-таки ест тебя глазами. Будто ты её бог.
Юноша-Леопард нахмурился:
— Пчёлка, я тебе уже говорил, будь поосторожней с неземными силами. Не наделяй смертных потусторонним могуществом. Даже — в шутку.
— Ой, Урсик, я нечаянно! — покаялась Мара, — Совсем забыла! Прости, больше не буду…
— Ладно, Пчёлка, — примирительно отозвался юноша, — знаю, что — не нарочно. А Зорька, — заметив, что коза действительно не сводит с него глаз, Урс сходу истолковал его «обожание» бессловесной тварью, — знаешь, как испугалась утром? Ну, учуяв медведя. Ты сама проснулась, когда всё уже было кончено, и то — вспомни! — как перетрусила, а она? Ведь Нарка мою битву с медведем видела с самого начала — неудивительно, что до сих пор не может прийти в себя.
— И правда, Урсик, — такое простое объяснение необычного поведения козы почему-то не приходило в голову девочке, — ты, наверное, угадал. Хотя… — Маре жаль было расставаться с «романтической» версией, и девочка попробовала найти компромисс, — испугаться-то Зорька испугалась, но и влюбилась — тоже. Хотя бы — немножечко.
— Ну, если тебе так хочется, — юноша иронически развёл руки, — пусть будет по-твоему. Будем считать, что коза действительно мечтает выйти за меня замуж. А вообще, Пчёлка, — намаявшийся за день Урс вдруг почувствовал сильный голод, — не худо бы и поужинать. Окорок-то, наверно, уже поспел?
Постучав по растрескавшейся глине, девочка радостно воскликнула: — Готов, Урсик! Ох, и облопаемся мы сейчас! Столько мяса, и всё — наше!
Хотя уже восемь дней — с начала дождей — брат с сестрой ели досыта, но огромный кусок жареного мяса не мог оставить равнодушными всю зиму страдавших от недоедания детей: Урс с Марой набросились на печёный окорок.
Наевшись до отвала, девочка сразу заснула, а юноша-Леопард, превозмогая сон, вернулся к возведённой преграде — сработано на совесть! Хоть днём у него было мало времени — разделка медвежьей туши потребовала много труда — но сложить прочную стенку из трёх десятков булыжников хватило сил. Тем более, что здорово помогла сестрёнка: носила глину и обмазывала ею камни. Так что, когда глина высохнет, преграда будет отменно прочной. Единственное, что смущало юношу, это оставленная для входа щель. Да, ни медведь, ни лев в неё не пролезут, чего нельзя сказать о волке или леопарде — пожалуй, смогут протиснуться. С другой стороны, делать щель уже — тоже было нельзя: он сам не смог бы пробраться внутрь. Так же, как и Зорька: вообще — козы, которых он наловит не меньше десяти штук.
Задумавшись о будущем стаде рогатой живности, Урс понял, что пещеру-расселину надо разгородить на две части — иначе ему с Марой не будет покоя. Одно дело, когда рядом только Зорька, и совсем другое — когда в твоём жилище топочут сорок острых копыт.
Сон одолевал юношу, однако, прежде чем его душа, выпорхнув из тела, пустилась в ночные странствия, Урс придумал, как защититься от леопардов, гиен, волков. Задача оказалась не слишком сложной: ещё несколько булыжников и вставляемый в образованный ими паз шест-засов. Возможно — два таких засова, чтобы отгородиться даже от мелких хищников.
Ночь прошла спокойно. Проснувшись на утренней заре, брат с сестрой перекусили холодным окороком и сразу же принялись за работу: в течение двух-трёх ближайших дней им предстояло трудиться, не покладая рук.
К сожалению, у Урса с Марой не имелось соли, и до окончания сезона дождей взять её было негде: все солончаки на равнине затопило водой. А чтобы медвежье мясо сохранить без соли, его требовалось разрезать на очень тонкие полосы, а затем долго вялить и коптить. Конечно, кроме тех частей, которые сразу запекли и обжарили: окорока, мозг, сердце, печень. А чтобы это изобилие не протухло, брату с сестрой четыре дня пришлось ходить с туго набитыми животами. Да, зимой, в голодную пору, Урс с Марой с удовольствием предались бы многодневному обжорству, однако на сытый желудок дети уже на третий день затосковали по ягодам и фруктам. Но, во-первых, до появления самых ранних ягод было ещё далеко, а во-вторых: до последнего кусочка не съесть мясо убитого медведя — оскорбить его, переселившуюся на Нижние Пастбища, душу. Так что Урсу с Марой пришлось не легко — по счастью, ниже по склону выросло много черемши, и когда девочка её обнаружила, мясная диета перестала тяготить детей.