Евангелие от Матфея - страница 8

Так Заратустра выполнил великую и благодетельную задачу. Он снова раскрыл человечеству послеатлантических времен, столь отдалившемуся от богов, путь в духовный мир; он даровал им надежду придти к духу с помощью сил, спустившихся вплоть до физического плана. С помощью йоги древний житель Индии до известной степени обретал духовный мир прошлого. Благодаря же учению Заратустры человеку открывался совершенно новый путь.

У Заратустры был могущественный покровитель. Уточним, что Заратустра, о котором идет речь, согласно грекам, жил за 5000 лет до Троянской войны и что он, следовательно, не имеет ничего общего ни с тем человеком, который под этим именем известен официальной истории, ни с лицом, жившим во времена Дария. У нашего Заратустры был покровитель, которого называли впоследствии очень распространенным именем Гуштасба. В то время как Заратустра был могущественнейшим жрецом, поучавшим людей о великом солнечном духе Аура-Маздао, о Сущности, долженствовавшей вести их в мир духовный, Гуштасб был великим царем, готовым всеми средствами распространять в мире величественные инспирации Заратустры. И вот, инспирации и планы, осуществляющиеся в древнем Иране благодаря Заратустре и Гуштасбу, должны были неизбежно столкнуться с обычаями соседних стран. Это столкновение действительно имело место и привело к величайшей из всех когда-либо бывших войн; история об этом молчит, ибо война эта теряется во тьме времен.

Эта война между Тураном и Ираном, длившаяся не десятилетия, а века, породила известную душевную формацию, которая долгое время сохранялась в Центральной Азии и которую можно охарактеризовать следующими словами. Иранец, человек эпохи Заратустры, говорил себе: «Куда бы мы ни взглянули, мир, порожденный богами, всюду обнаруживает упадок. Мы должны предположить, что все окружающее нас, — животные, растения, минералы, — обладали в былые времена более возвышенной природой; все это теперь пришло в упадок, но человек надеется все это снова вернуть небесам».

Возьмем, например, какое-либо животное. Чтобы перевести на наш язык чувства, волновавшие иранца, и чтобы передать поучения тогдашнего учителя своим ученикам, следует сказать: «Посмотрите на все, что вас окружает; все, что в былые времена было более духовным, пришло в упадок, деградировало, опустилось. Вот, скажем, волк. Это животное, чувственный облик которого вы воспринимаете, деградировало, опустилось. Прежде он не проявлял никаких дурных склонностей. Вы же, если в вас пробиваются добрые свойства, если к этим свойствам вы присоедините духовные силы, то вы сможете приручить это животное, наделить его хорошими свойствами. Из этого жестокого волка вы сможете сделать пса, который станет вашим слугой». Волк и пес в некотором роде символизируют два различных мировых течения.

Люди, пользовавшиеся своими духовными силами для преобразования окружающего мира, оказались способными укрощать животных, воспитывать их; другие же, не пользовавшиеся своими способностями в таком же направлении, оставляли животных в их первобытном состоянии, отчего те все больше деградировали. Таковы две различные установки. Первая установка выражается следующим образом: если я предоставляю природу ее собственным силам, она будет опускаться все ниже и в конце концов совершенно одичает. Но мне позволено поднять мой духовный взор к благодетельной силе; я — ученик этой силы, и она поможет мне снова поднять павшую природу и вернуть ее духовным высотам.

Эта сила дарует мне надежду, что развитие будет продолжать свой поступательный ход.

Для иранца эта сила идентифицировалась с Аура-Маздао; иранец говорил себе: все, что человек может сделать, чтобы поднять и облагородить природные силы, он выполнит, если он объединится с Аура-Маздао, с силой Ормузда. Ормузд представляет путь восходящий. Если же человек предоставит природу самой себе, все естественно одичает. И это будет делом Аримана.

И тогда в иранских странах родилась некая душевная формация, которую можно выразить следующими словами: на севере нашей страны живут люди, служащие Ариману. Это люди Аримана, кочующие по всей Земле, берущие от природы все, что она им дает, и ничего не делающие для ее одухотворения. Мы же хотим присоединиться к Ормузду в Аура-Маздао.