Эвита. Подлинная жизнь Эвы Перон - страница 14

Очень скоро социальная передача Радио-Бельграно становится единственным в своем роде театром Эвы Дуарте. Единственная главная роль — Эва Дуарте. Тысячи статистов находятся достаточно далеко от нее, чтобы не мешать ей исполнять свою роль. Народ — ее зрители, она обращается к ним после ужина, привлекает их внимание и с легкостью заставляет трепетать сердца без посредничества театрального администратора. Она вдруг становится «голосом», а это нечто гораздо более сильное и волнующее, чем просто актриса, добившаяся успеха.

Этот голос звучит то вкрадчиво, то намекает на что-то, то гремит, приводя в смятение сердца людей, как будто во всей стране только этот голос может помочь им.

Иногда Эвита превращает эту церемонию в подобие любовного дуэта. Она приводит в студию и усаживает перед микрофоном какого-нибудь бродягу, безработного или чернорабочего, который смущается и говорит шепотом. Но затем именно Эвита бросает проклятие.

Сотрудники Радио-Бельграно очень быстро начинают утверждать, что передача Эвы Дуарте смешна. Они требуют изгнания этой скверной комедиантки, которая нашла наконец-то применение своим амбициям и напыщенности. Те, кто защищают идею отстранения сеньориты Дуарте, критикуют ее голос и неуравновешенность. Но Янкелевич неизменно отвечает, улыбаясь:

— Отобрать у Эвы передачу, все равно, что отнять у нее ребенка.

Эва Дуарте создает из бедняка героя. Она хочет быть глашатаем этого героизма повседневной похлебки. Она не только берет на себя роль советчицы тех, кому посчастливилось высказать свои печали с ее помощью, но и сама начинает верить в то, что является их покровительницей. Она далека от того, чтобы принизить себя до уровня, на котором находится в действительности: дикторша, не знающая удержу.

Каждый вечер в двадцать пятнадцать Эва Дуарте выполняет на Радио-Бельграно работу, похожую на священнодействие. Доставшиеся ей пять минут становятся десятью минутами, потом получасом. Ее цель — добиться ежевечернего часа для своего социального варева. Так она может доказать свою любовь к народу, не сливаясь в одно целое с ним. Эва держит свою аудиторию на расстоянии, одновременно прижимая к своему сердцу. Она поднимает до себя этот народ, чтобы бросить в лицо богачам не только упрек, но в скором времени и угрозу.

Эва Дуарте не смешивается больше с простым людом Бока Горда в роли наблюдательницы. Теперь ее обязанностью стала небольшая пролетарская прогулка в порт. Эва уже ведет себя как знаменитость, отправляющаяся перед премьерой показаться своим верным поклонникам. Она еще не раздает автографов, но записывает имена в блокнотик и с загадочной улыбкой рассыпает обещания.

Народ стал для нее объектом проявления инстинкта материнства, выходящего за всякие рамки, за пределы, установленные природой. Это дает ей право на небольшой кабинет, на собственный ключ от двери этого кабинета, на поздравления.

Эва Дуарте не стала, как множество других провинциалок, устремившихся в город, добычей судьбы, затерявшейся в толпе. Напротив, эта светловолосая девушка сама нашла свою добычу — не одного мужчину, как того хотела мама Дуарте, а множество людей, весь униженный народ.

В тот день на пляже проходил конкурс красоты. Девицы в купальниках шествовали по трамплину, принимая эффектные позы. Как раз в это время туча самолетов с красными опознавательными знаками стремительно атаковала. Ничего не понимающие американские моряки размахивали руками, приветствуя сошедшие с ума самолеты. Они думали, что проходят маневры, очень похожие на настоящую войну.

Рука мисс Гавайи, поднятая в горделивом приветствии, вдруг улетела в сторону моря, словно потерянный винт самолета. Венок из цветов, который ей только что надели на шею, осыпался, роняя обожженные лепестки. Игроки в гольф бросились врассыпную с клюшками в руках. Это было воскресенье 7 декабря 1941 года, и священник, устанавливавший алтарь на открытом воздухе, чтобы отслужить мессу, увидел, как изображение Христа разлетелось вдребезги у него в руках. Отборные силы американского военно-морского флота пошли ко дну на рейде Пирл-Харбора…