Эволюция чувств - страница 29

…Неужели потерпел неудачу?! Вернулись они порознь, с интервалом минут в пять, и хотя блондинка еще несколько раз поглядывала на него, но на улыбки Максима взаимностью не отвечала. Что это значит? Максим предложил ей что-то оскорбительное? Или блондинка просто не захотела быть второй после Кучерявой? Как все-таки трудно, оставаясь незамеченной Максимом, жить его жизнью. Забыть о себе, о людях вокруг, о празднике и разбираться в его психологии, пытаясь вычислить, в чем он ошибся…

Кто-то из гостей заказал для молодоженов красивую романтическую песню, пары потянулись танцевать, и Наташа позвала Дениса. Только сейчас, снова целуясь с Кучерявой, Максим посмотрел, наконец, мимо… Наташины глаза выглядывали из-за Денисового плеча… Сразу прекратил целовать Кучерявую и прошептал ей со вздохом:

— О, нет! Только не это!

— Что такое, Макс? — девушка проявила искренний интерес.

— Здесь девчонка, которая учится в нашей школе.

— Ну и что?

— Блин, так нехорошо получается… Вчера она призналась мне в любви. Причем, так смело, почти с такого же расстояния, как ты передо мной. Представляю, что она сейчас чувствует…

Максим опустил голову в кудряшки Кучерявой и закрыл глаза — спрятался от Наташи. Думал, что спрятался. На самом деле это оказалось невозможно.

Медленно кружась в танце, Кучерявая с интересом взглянула на эту таинственную девушку — Наташа как раз была к ней спиной.

— О-о! Да она без лифчика! — подколола она друга. — Как ты себя чувствуешь, милый? Ты уже успел сказать ей, что голая спина без лифчика — это твоя слабость?

— Ин, перестань издеваться! — прошептал Макс.

— По-моему, у нее красивая грудь, — не останавливалась Кучерявая, снова разглядывая Наташу.

Наташа не плакала. Может быть, смирилась со своей участью. Возможно, еще не поняла до конца то, что происходит. Или просто было легче оттого, что она здесь тоже с парнем… И вдруг подумала: если Максиму все равно, с кем, — то почему не с ней? Может, рассказать Денису об этой ситуации — брату по несчастью? Он поймет.

Но Денис совершенно чужой человек, а Это — слишком глубокие чувства…

Здесь все посторонние. И только Максим Викторович — родной. Как бы он себя ни вел…

Долго еще переглядывались с учителем, совершенно не разговаривая друг с другом. Сидя за разными столами, думали только друг о друге. Наташа сверлила взглядом его спину, но как только Максим оборачивался, отводила взгляд, словно она совсем не обращает на него внимания. Максим сказал что-то Костику, и тот, тоже оглянувшись, кивнул Наташе в знак приветствия, а потом долго внимательно смотрел на своего друга.

С каждой рюмкой Дениса Наташе становилось все более одиноко. Но она не жалела, что согласилась сюда прийти. Впервые она оказалась рядом с учителем не по своей инициативе и на вполне честных основаниях. Наблюдала за ним, как исследователь, и делала выводы. Оказывается, то, как он вел себя на работе — на дискотеке — еще не самое страшное. Может быть, есть хоть малейший шанс, что ее сердце перестанет любить такого отрицательного персонажа?

Наташа на секунду отвлеклась, задумавшись над своей тарелкой, и вздрогнула от неожиданности: Максим подошел сзади и, наклонившись между ними, обратился к Денису:

— Можно потанцевать с твоей подругой?

Наташа услышала слово «потанцевать», и ее сердце заколотилось с такой силой, что показалось — все это заметили.

Денис пожал плечами:

— Если она не возражает…

Иногда от обиды мы говорим совсем не то, что у нас в мечтах:

— Возражаю!

— Почему?

— Я в Вас разочаровалась.

— Потому что я обычный мужчина, а не принц на белом коне? — и вздохнул: — Наташ, я не обязан перед тобой оправдываться, но мне почему-то хочется извиниться.

— Хорошо. Извинения приняты.

Максим поцеловал девчонку в висок, аккуратно придержав ее голову с другой стороны, и снова обратился к Денису:

— Береги ее. Если узнаю, что ты ее обидел — переломаю тебе хребет!

Пьяным голосом Денис пытался проявлять признаки бравады:

— Только не надо заноситься, ладно!

Максим согласно кивнул, но в сочетании с его взглядом этот кивок скорее означал: «Надеюсь, ты меня хорошо понял». Он оставил их, а сам вообще вышел из зала.