Еврейские народные сказки. Том I. Сефардские сказки - страница 54
увидел тело мальчика, распростертое на пороге. Служку сковал ужас, он задрожал. Едва придя в себя, он побежал в синагогу Бейт-Эль, что неподалеку. Там рабби Калонимус сидел за своим столом и вычислял дату конца света по каббале.
Обуянный великим страхом, шамаш забыл поцеловать руку святому человеку. Служка почти лишился дара речи. Он мог лишь пробормотать:
— Там мертвец!
Рабби Калонимус спросил:
— Где мертвец? Кто умер?
Шамаш, немного успокоившись, рассказал о том, что увидел, и спросил, как теперь быть.
Раввин успокоил его и сказал, что сейчас суббота, поэтому делать ничего нельзя>52. Нужно пойти и собрать всех на молитву, как обычно. Шамаш ушел выполнять свою работу, как и велел ему наставник.
Приходящие члены общины, обнаружив тело, тряслись от страха. Однако шамаш, стоявший у входа в синагогу, приглашал их зайти внутрь, потому что «так велел рабби Калонимус».
Огромная община собралась в синагоге и начала читать гимны и благословения, дрожа от страха. Они дошли до «Нишмат коль хай» («Душа всякой живой твари»)>53. Снаружи собрались неевреи, в основном армяне (так собирательно называли христиан; иногда их называли «грегос», греки), с мертвенно бледными лицами. [Они] кричали:
— Ловите еврея-убийцу!
Но никто из них не осмеливался войти в синагогу из-за страха перед турецкими властями, запрещавшими осквернять синагоги, церкви и другие святые места. Толпа все прибывала и прибывала, и становилось опасно.
Из-за царившего в синагоге страха никто из молящихся не услышал, как вошел рабби Калонимус и присел в углу. Он срезал путь через синагогу Талмуд-Тора (Элияху ха-Нави, Илии-пророка), а оттуда через Среднюю синагогу (kahal de en medyo) и вошел в Стамбульскую синагогу через заднюю дверь. Шамаш заметил, что раввин здесь, и подошел к нему с вопросом, что делать теперь. Рабби Калонимус поднялся со своего места и прошел к двери. Из-под полы своего антири (кафтана, который носили раввины в Иерусалиме) он достал перо и чернильницу и написал — в субботу, на глазах у всех, да еще и в синагоге! — Непроизносимое Имя на клочке бумаги, который затем сунул в рот мертвого мальчика. Мальчик чихнул, открыл глаза, шевельнулся и встал на глазах у толпы гоев снаружи и евреев внутри.
— Скажи мне, сын мой, — спросил рабби Калонимус, — кто убил тебя?
Юноша повернул голову в сторону лестницы>4, где он увидел христианина, который громче всех кричал: «Смерть евреям! Они убили его для Песаха!» Мальчик указал на него и сказал:
— Вон этот, что кричит, мой дядя-пьянчуга, [он] и есть тот, кто вонзил кинжал мне в сердце прошлой ночью и притащил сюда в темноте.
После этих слов турецкая полиция схватила и связала убийцу. Рабби Калонимус вынул кусочек пергамента изо рта мальчика, и тот снова замертво упал на землю.
Когда пришло время открывать святой ковчег со свитками Торы, рабби Калонимус встал, взошел на биму, жестом призвал общину к молчанию и сказал:
— Мои учителя и наставники, все вы видели своими собственными глазами, как сегодня я нарушил святость субботы, написав то, что написал. Как вы знаете, все нарушающие субботу, согласно еврейскому закону, должны быть побиты камнями. Поэтому я завещаю после моей смерти не хоронить меня на еврейском кладбище до тех пор, пока вы не побьете меня камнями.
Когда община услышала, к чему приговорил сам себя рабби Калонимус, никто не мог вымолвить ни слова от удивления. Рабби завершил молитвы и отправился домой выполнять заповедь второй субботней трапезы.
Годы шли, и настало время рабби Калонимусу покинуть этот мир. Он скончался в почете, будучи весьма преклонного возраста.
В те дни у евреев Иерусалима была традиция по-особому провожать в последний путь великих раввинов: служащие погребального братства держали носилки на опущенных руках, а не на плечах, как на похоронах обычных евреев. К тому же праведников выносили из города не через Мусорные, а через Яффские ворота и оттуда отправлялись на вершину Сионской горы, а потом вниз через Кедронскую долину к кладбищу на Масличной горе. Так же поступили и с телом рабби Калонимуса. Вся община собралась на похороны и шла за гробом, распевая псалмы. Все забыли о повелении рабби Калонимуса побить его камнями после смерти.