Европейское путешествие леди-монстров - страница 7

– Его наверняка отправят в Бродмур, – сказал Ватсон.

– Но сейчас у нас нет никаких срочных дел. Кое-что есть… но нет, пока не стоит даже обсуждения. Значит, сегодня мы можем поработать над исследованием ушей, которое я надеюсь представить на собрании Антропологического института. Уши, как вы знаете, моя особая страсть.

– И в самом деле, как можно не проникнуться страстью к ушам? – сказала Мэри, стараясь не улыбаться. Она не была до конца уверена, шутка это или нет, – он очень редко шутил. Теперь самое время показать ему письмо и попросить совета… и отпуска. Ведь до отъезда в Вену осталось немногим больше недели.

– В чем дело, мисс Джекилл? Выкладывайте. Вы что-то хотели сказать.

Холмс выжидательно глядел на нее. Ее всегда немножко тревожило, что он словно видит ее насквозь. Может, выражение лица ее выдает?

– И сядьте же, – добавил Ватсон. – Погодите, дайте я уберу отсюда эту стопку книг. Вы еще даже шляпку не сняли, а Холмс уже сел на своего любимого конька.

Мэри сняла шляпку и надела на череп на каминной полке – на тот, что представлял собой высший интеллектуальный тип. Перчатки положила на полку, сумочку поставила рядом, предварительно достав из нее конверт с письмом Люсинды Ван Хельсинг.

Затем она села в кресло, которое освободил для нее Ватсон, и не знала, с чего же начать. Конечно же, мистер Холмс заметил, что сегодня что-то изменилось – обычно она снимала жакет и сразу же принималась за работу. С чего начать? С начала, как сказал Король Червей Алисе в Стране чудес.

Холмс бросил на нее острый, проницательный взгляд – словно ястреб, приметивший добычу.

Диана: – Ой, ради бога!

Беатриче: – Но у него и правда такой взгляд. Это довольно пугающе, если не знать, какой он добрый и благородный человек.

Диана: – Когда ни в кого не стреляет.

– Когда я была маленькой, – начала она, – у меня была гувернантка, мисс Вильгельмина Мюррей. Она появилась в доме вскоре после смерти моего отца, а уехала незадолго до того, как мне исполнилось четырнадцать. Когда болезнь матери начала прогрессировать, и ей нужна была постоянная сиделка, я больше не могла позволить себе гувернантку, а мисс Мюррей между тем предложили место в престижной школе для девочек на севере, и я убедила ее принять это предложение. Когда она уехала, мы стали переписываться, и я всегда считала ее своим другом.

Мисс Мюррей была ее единственным интеллектуальным собеседником, единственным человеком, который по-настоящему поддерживал ее в стремлении развивать свои умственные способности: она предлагала ей книги для чтения, рассказывала о мире, лежащем за порогом дома. Кем бы она была сейчас, если бы не миссис Мюррей? Уж конечно, не той Мэри Джекилл, какой она стала.

– После событий прошлого лета, когда мы раскрыли череду уайтчепелских убийств, и в доме поселились другие девушки, и мы организовали клуб «Афина», – я написала ей. Рассказала обо всем. Мое письмо дошло до нее нескоро: она уже не работала в той школе и даже жила не в Англии. Письмо нашло ее в Вене, по причинам, которые она не захотела объяснять. Но к ее письму было приложено вот это. – Она поднесла к глазам лист бумаги, исписанный тонким почерком иностранки, и стала читать вслух:

«Дорогая мисс Джекилл,

наша общая подруга мисс Мюррей рассказала мне о вас и о клубе «Афина». Вы меня не знаете, так что с моей стороны это огромная вольность – вот так запросто обращаться к вам за помощью в отчаянном положении. Я – дочь профессора Ван Хельсинга, доктора и ученого, связанного с рядом крупных университетов как в Англии, так и на континенте. Также мой отец – один из самых видных членов некоего научного общества под названием Société des Alchimistes. Мисс Мюррей заверила меня, что вы знаете об этом обществе, что члены вашего клуба хорошо осведомлены о его деятельности. Итак, дело в том, что я, вопреки моей воле и порой без моего ведома, стала объектом определенного рода экспериментов моего отца. В результате этих опытов я… стала меняться. И мне страшно. Единственный человек на свете, который мог бы меня защитить, – моя мать – сейчас содержится в закрытой лечебнице для умалишенных. Я еще несовершеннолетняя, у меня нет собственных денег или друзей, к которым я бы могла обратиться за помощью. Я не знаю, что мне делать. Пожалуйста, если можете, помогите мне. Умоляю вас.