Европейское турне - страница 10

Пьесы, это конечно хорошо, но по-настоящему больших денег на этом не заработаешь. По крайней мере, быстро.

Изобретения? В технике он пока… Стоп! Почему именно техника или технические изобретения?

Банальнейшая игра Пятнашки в девятнадцатом веке стала настоящей манией на какое-то время. В неё играли повсюду, особенно когда объявили о награде за решение задачи по сборке головоломки. В тысяча восемьсот восемьдесят… так она ещё не изобретена!

А ещё есть Скрэббл[32], Монополия[33] и другие. И Алекс их знает! Причём Скрэббл знает как в английском, так и в немецком варианте, в институте они были достаточно популярны, как хорошее подспорье для тех, кто изучает язык. Помнит историю создания игры, так что нетрудно сделать её на любом языке.

Вспотев от волнения, попаданец принялся переносить свои знания на бумагу, ломая карандаши подрагивающими руками. Перспективы маячили самые радужные.

Алекс не обольщался, прекрасно понимая, что подобную мелочёвку подделать невероятно легко, и значит – подделывать будут непременно. Но если вложиться, можно снять сливки и надеяться на пусть и не могучий, но вполне заметный денежный ручеёк в дальнейшем.

Два дня ушло на то, чтобы сделать грубоватые варианты игр из плотной бумаги, картона и деревянных плашек. Для патентования хватит, а там умельцы найдутся.

Патентовать решил через проверенную адвокатскую контору, головной офис которой находился в Париже. Тамошние клерки оформляли сделку с модульными железными дорогами, и работой их Алекс остался доволен.

Одежду и бельё в чемодан, документы и бритвенные принадлежности в саквояж. Туда же заряженный револьвер и коробка патронов. Нет, два револьвера, паранойя наше всё! Два дерринджера – Париж известен не только борделями и театрами, но и маргинальными элементами редкой наглости.

Париж ныне де факто[34] столица Европы и претендует на роль столицы мировой. Количество прожигателей жизни, финансовых спекулянтов и богемы соответствующее. Ну и куда такой обители порока без преступников? Тоже нередко мирового класса.

Посидеть на дорожку…

– Меня не будет около двух недель, – предупредил он фрау Шпек ещё раз, спустившись с лестницы к фиакру[35], – деловая поездка.

Фрау закивала мелко, в глазах у неё восторг человека, причастного к Большой Политике.

Раздражённо закрыв книгу, Алекс придержал страницу пальцами. Ну невозможно читать, когда так трясёт! Буквы прыгают перед глазами, строчки разбегаются, а голова от такого чтения разламывается.

Дама, сидящая напротив выразительно уставилась на попутчика, еле заметно ткнув локтем сидящую рядом товарку. Алекс предпочёл не заметить взглядов и снова открыл томик. Пусть даже читать невозможно, но развлекать скучающих дам? Увольте.

Будь они хоть немного умны и чем-то интересны, но нет. Попутчицы, как назло, попались на редкость невыразительные, серые, и при этом с раздутым самомнением.

Постоянно отвешивать вымученные комплименты давно увядшей (скорее даже никогда не расцветавшей) красоте, смеяться над заплесневелыми шутками и сохранять любезно-восторженное выражение лица? Пусть лучше рассказывают, что ехали с совершенно невоспитанным хамом. Благо, попаданец немного обтесался в девятнадцатом веке и знал, что его невнимание к женщинам пусть и не совсем прилично, но за рамки не выходит.

Путешествие не заладилось с самого начала – сперва в попутчики достался молоденький священник-лютеранин с блеклыми глазами фанатика, разговаривающий цитатами из Библии, да на повышенных тонах. Благо, хоть супруга священника, сильно смахивающая на рыбу специфическим лицом и глазами навыкате, молчала, вздрагивая при каждом резком движении мужа.

Отмолчался, хотя цитаты, коими священник встречал всё мало-мальски интересное, проплывающее за окнами, раздражали донельзя. Особенно шизофренические утверждения фанатика, что это знаки, и они повсюду. Тот самый случай, когда человек беседует с Богом, и Бог ему отвечает[36].

Потом сел чересчур дружелюбный коммивояжёр с лишним весом, от которого несло застарелым запахом пота и сильно воняло изо рта. Причём сильно – это по меркам девятнадцатого века, где подобным мелочам не придают особого значения. Окно не открыть, ибо угольная пыль из топки воняет не менее резко, вызывая раздирающий лёгкие кашель, и оседая вдобавок на лице и одежде.