Эйнштейн и Ландау шутят. Еврейские остроты и анекдоты - страница 33

Богач барон Ротшильд обещал Сафиру одолжить сто гульденов.

На следующий день Сафир пришел в контору Ротшильда.

Вы пришли, чтобы получить деньги? – спросил Ротшильд.

– Нет, это вы пришли, чтобы мне их дать.

Композитор Мейербер спросил у Сафира, какая из его опер ему больше нравится.

– «Гугеноты», – сразу ответил Сафир. – В ней христиане насмерть дерутся, а еврей на этот сюжет пишет музыку.

В 1848 г. революционер проник в контору франкфуртского Ротшильда и угрожающе сказал:

– Мы теперь все равны. Вы должны делиться.

– Хорошо. У меня 18 миллионов талеров. Немцев тоже 18 миллионов. Каждому по талеру. Вот вам талер и уходите!

Это было в 1914 г., перед Первой мировой войной. Правительство Австро-Венгрии решило взять у барона Ротшильда заем. Ротшильд поднимается по лестнице замка Шенбрунн, где должен быть подписан договор. На лестнице к нему подходит министр внутренних дел и доверительно говорит:

– Господин барон, предупредите вашего сына Морица. Он связан с социалистическими кружками. Мы вынуждены будем принять меры.

Наверху барон Ротшильд сидит перед договором с золотым пером в руке, но не подписывает.

– Господин барон не подпишет?

– Не подпишу. Как я могу доверять монархии, которая боится моего Морица?!

Известный берлинский актер Дессуар крестился. Перед крещением он носил фамилию Дессауер. В вагоне поезда он встретил знакомого, который все называл его Дессауер. Актер строго поправил собеседника:

– Мое имя – Дессуар.

На одной из станций Дессуар вышел из вагона, чтобы найти туалет. Знакомый кричит ему из окна:

– Господин Дессуар, писсауер за углом.

Известный еврейский пианист выступал в графском доме в Вене.

Когда аплодисменты смолкли, граф подошел к пианисту:

– Я слышал Рубинштейна (пианист польщен), я слышал Серкина (пианист кланяется), но никто из них так не потел, как вы.

Гейгер обедал с католическим священником.

– Когда же вы наконец откажитесь от старого предрассудка, перестанете есть кошерную пищу?

– На вашей свадьбе, ваше преподобие.

Философ и врач Маркус Герц рассказывал, что один из его пациентов лечится по медицинским справочникам и добавил:

– Этот человек погибнет от типографской ошибки.

К драматургу Якобу Адлеру обращается критик:

– Я знаю человека, готового уплатить миллион, чтобы вас увидеть.

Адлер польщен:

– В самом деле?

– В самом деле, но он слепой.

К композитору Морицу Мошковскому входит коллега со словами:

– Черт побери, какая дерьмовая погода!

Мошковский:

– Кстати, по поводу дерьма, что нового вы там сочинили?

Одна дама, портрет которой писал знаменитый берлинский художник Макс Либерман, спросила с тревогой, будет ли портрет похожим.

– Я пишу вас даже более похожей, чем вы есть на самом деле.

Но когда эта дама во время сеанса стала очень много говорить, художник Макс Либерман пригрозил:

– Еще одно слово, и я напишу вас такой, какая вы есть на самом деле.

Художники Либерман и Лессер Ури дружили, но потом поссорились. Как-то до Либермана дошло, что Ури хвастался, будто это он написал некоторые из подписанных Либерманом картин. На это Либерман сказал:

– Это меня не волнует. Но если он когда-либо скажет, что его работы писал я, тогда я сразу подам жалобу!

Берлин,1932 год. Рядом с домом Либермана разместился отряд штурмовиков. Однажды один из них долго через забор следил за работой художника и сказал:

– Для еврея вы совсем неплохо пишете, господин профессор.

Либерман:

– Для штурмовика вы совсем неплохо разбираетесь в живописи.

На бирже кто-то спросил у Фюрстенберга, где здесь туалет.

– Здесь нет никаких туалетов, здесь все обливают дерьмом друг друга.

Первый президент Израиля Вейцман сказал президенту США Трумену:

– Мне тяжелее, чем вам: вы президент 150 миллионов американцев, а я президент миллиона президентов.

Арон Реймон (1905–1983), французский философ и политик еврейского происхождения.

Как пример еврейского философизма можно привести цитату, которую любят использовать в связи с упоминанием имени А. Реймона, и она касается любимца большевиков и революционеров К. Маркса. Отчего же автор вставляет эту (и другую) скучнейшую посредственность в книгу, предполагающую наличие юмора? Да чтоб показать, как из отдельных середнячков делают эпохальных мыслителей. А для этого, согласитесь, надо обладать уникальным еврейским юмором, способным даже примитивнейший «Черный квадрат» Малевича превратить в шедевр мирового искусства!