Эйзенхауэр - страница 16

В то же время в Вест-Пойнте культивировались и некоторые отвратительные традиции, на которые, однако, начальство закрывало глаза и даже втихомолку их поощряло. К таковым относилось прежде всего высокомерное, презрительное отношение к новичкам, а нередко прямое издевательство над ними. К такому «воспитанию» первокурсников были причастны как младшие офицеры, следившие за их поведением, так и кадеты старших курсов. Издевательства были самые разнообразные: например, приказ собрать всех муравьев на склоне горы и, пересчитав, выпустить на волю; требование сидеть за обедом, подняв ноги так, чтобы они упирались в низ столешницы, и множество других видов глумления над новичками, которые кадет Эйзенхауэр, как и его товарищи, вынужден был переносить. Всё это в нынешней России называют дедовщиной, а в Америке и тогда, и сейчас именуют hazing (буквально — начальное испытание).

Не все первокурсники выдерживали тройную нагрузку — учебу, приказы начальства и издевательства старших кадетов. Сосед Айка по комнате, семнадцатилетний юноша из Канзаса, по ночам рыдал, вспоминая, что ему пришлось пережить в течение дня. Через непродолжительное время он написал рапорт об отчислении из академии^>{65}.

Айку, физически более крепкому и эмоционально более стабильному, чем большинство его товарищей, было легче переносить унижения. В то же время он был старше большинства своих мучителей, поступивших в академию в 17 лет, и поэтому с особым нетерпением ждал времени, когда сам окажется вправе помыкать другими.

Когда Айк стал старшекурсником, он тоже несколько раз заставлял начинающих делать бессмысленную работу. Но однажды произошел вроде бы мелкий эпизод, который вынудил его изменить поведение. В самом начале третьего года обучения на него буквально налетел и свалил с ног первокурсник, спешивший выполнить какое-то распоряжение начальства. Поднявшись, Айк с презрением оглядел юношу и высокомерно спросил: «Чем ты занимался раньше? Очень уж ты похож на парикмахера». Тот, дрожа от ужаса в ожидании кары, произнес: «Да, сэр, я был парикмахером, сэр». Эти слова были для Айка как удар молнии. Его лицо стало пунцовым. Не говоря ни слова, он круто повернулся и пошел прочь. Вечером того же дня он сказал своему соседу по комнате: «Я никогда в жизни не буду больше издеваться над новичками… Я только что сделал что-то глупое и непростительное. Я заставил человека устыдиться той работы, которой он зарабатывал себе на жизнь»^>{66}.

Дуайт явно преувеличил смысл сказанного — первокурсник просто правдиво ответил на его вопрос. Но для Эйзенхауэра этот случай послужил уроком — и не только на оставшийся срок обучения. Не случайно об этом «столкновении» стало известно из мемуаров бывшего президента. Эйзенхауэр больше никогда не выставлял на посмешище тех, кто был ниже его рангом, и тем более не вышучивал «низкоразрядные» профессии. Подчиненные знали об этом, рассказывали другим людям, и уважение к Дуайту росло.

Между тем пребывание в Вест-Пойнте было не из легких не только для начинающих, но и для старшекурсников. Начальство приучало будущих офицеров к стойкости во всех отношениях. Одним из ключевых выражений в академии было «вести спартанский образ жизни». Комнаты в общежитии не отапливались. Летом там было неимоверно жарко, зимой холодно. Жесткие правила поведения охватывали все моменты деятельности кадетов. Однако Дуайта, привыкшего к жизненным испытаниям и твердо решившего посвятить себя армейской карьере, трудности не раздражали — его, умевшего с ходу понять и запомнить изучаемый материал, сделать верные умозаключения, выводила из себя рутина в преподавании.

На рубеже XIX–XX веков в жизни Европы и Америки происходили глубочайшие изменения. Быстро развивалась техника, внедрялись новые технологии. В промышленности возникали мощные объединения, начиналась электрификация, появлялись автомобили, всё большее распространение получала киноиндустрия — словом, зарождалась научно-техническая революция. Но все эти новые веяния не достигали Вест-Пойнта. Здесь учили по старинке. Недаром существует поговорка, что генералы всегда стремятся выиграть предыдущую войну. Преподаватели повторяли общеобразовательные, военные и технические догмы прошлых десятилетий, и это просто бесило Эйзенхауэра и некоторых его товарищей, хотя большинство стремилось просто выучить заданное.