Ездовой гном. Возрождение - страница 12
«Качество выполнения отжиманий 100% Количество 20 шт. Вы получили 10 единиц силы реала. Так держать!»
− Ну вот, уже хоть что-то, − проворчал я. – Процент, но мой.
Пресс у меня надежно скрывался под дрожащим от движений водянистым брюшком. Но система, начисляющая баллы, тем не менее считала, что он довольно силен. Я признал ее правоту, поскольку сокращаться, согнув колени и не отрывая поясницу от пола, оказалось не сложно, к тому же, на то что я подчитерил, сунув ступни под приподнятый край капсулы. На чит «сила реала» не отреагировала, посчитав их качество стопроцентным.
Тело вспоминало упражнения легко. Противный голос отца, отсчитывающий упражнения, продолжал звучать в памяти, однако раздражать перестал. Лишь вспоминалось, каким мое тело было в детстве поджарым и мускулистым, впрочем, тогда я этого не ценил. Да, упражнения я тогда ненавидел, как и достававшего меня отца, однако, что было то было, базу он мне заложил хорошую.
Тридцать приседаний – плюс 10 мудрости, плюс 1% вероятности…
Двадцать отжиманий – плюс 10 разуму, плюс 1% вероятности…
Тридцать пресс – плюс 10 ловкости, плюс 1% вероятности…
Руки налились кровью, набухли венами, стали словно чужими клешнями манипуляторов, сосредоточенных на сгибаниях и разгибаниях. После пятого подхода они начали серьезно трястись и и вибрировать, особенно к последним отжиманиям. Мышцы поясницы обиженно занемели, но, судя по неизменному качеству, продолжали держать тело горизонтально. В животе, будто включили печку, которая под конец подхода на пресс включалась на полную мощность и начинала жечь.
− Хорошо, плавим жирок, − с трудом выдавил я положительную оценку ситуации. Кровь от головы отлила к мышцам. Мудрые мысли о том как-бы открутиться от этого сурового дела, исчезли. Да и вообще думать уже не получалось. Я словно целиком превратился в одну тугую безмозглую мышцу, сосредоточенную на сокращениях.
На приседаниях, сопровождаемых шумными выдохами, я отдыхал. Даже пульс трепещущий на экранчике на который постоянно посматривал, с 220-230, снижался до двух сотен. Мысль о том, что по идее пульс между упражнениями нужно держать не выше 140, долго не держалась, система в которую загружены все мои медицинские параметры, похоже считала что сердце у меня вполне может держать этот темп. Лишь раз при 260… с чем-то ударах вспыхнула предупреждающей красной каймой, требуя снизить темп.
Память же, тем временем, подбрасывала телесные воспоминания. Трехчасовые тренировки, на которых папаша гонял меня по кругу, как призового жеребца, да еще щелкал кнутом и ржал как тот же жеребец, поменявшийся местами с конюхом. В этих «кругах», которые я нарезал то гусиным шагом, то прыгая в упоре лежа, обычный бег был отдыхом, как сейчас те же приседания.
Но обычной злости и гнева, с попыткой забыть, сейчас не было. Даже воспоминания о том, что иногда хвост кнута оставлял на моих ногах красные полосы, когда вдруг папаше казалось, что я замедлился, не вызывали ровным счетом никаких эмоций.
На очередном подходе «пресса» вдруг судорогой свело шею и над бровью предупредительно запульсировал «контроль качества», я понял, что последние пару сокращений я лишь изобразил. «Солнце в животе» разрослось до косматой упругой громады и мешало… Пришлось сокращаться на морально-волевых, а мышцы шеи обиженно расслабились, экономя энергию для напряжения.
Пот, стекающий уже ручейками, перестал ощущаться. Не до щекотки сливающихся в ручейки капель. Ковролин жадно впитывал его, и уже покрылся темными пятнами.
Еще несколько подходов… Я уже не «осилял» их в стиле 20-30-30. Сосредоточился на том чтобы выжать хотя бы 11-11-11, памятуя о том, что «десятка незачет». Время от времени подергивался обруч над правой бровью, возвращая внимание к качеству.
При отжиманиях сначала начало ломить суставы локтей… затем гораздо сильнее заныли запястья, заглушив болевым импульсом локти. Но тем не менее, руки продолжали исправно сгибаться. Чтобы не подвели кисти, я начал поворачивать их то внутрь, то наружу. И лишь рассматривал вздувшиеся как пиявки вены, проступившие на тыльных сторонах ладоней. Затем начали сдавать мышцы верха спины, всех их названий я даже не знал – помнил лишь что какие-то круглые, зубчатые, продольные… Не особо нужные в жизни, но сейчас они переставали держать плечи раздвинутыми, лопатки при каждом сокращении с каким-то хлюпаньем смыкались, и руки не желали разгибаться до конца…