Ёжиково молоко - страница 10

– Ну и где же я тебе это молоко ежиков возьму?– в ее голосе сквозила издевка смешанная с неподдельным любопытством.

– Вот это хуйивознаит. Вообще, товар дефицитный, сама понимаешь, дойных ежиков еще поймать надо. Да и надои у них небольшие, от сезона зависит и от породы тоже. Можешь, конечно, сама попробовать в лесу за химзаводом поискать, я там нескольких видел в начале весны, а можешь меня попросить, я у сеструхи отолью из флакона, ей все равно уже не надо, а там еще чуть-чуть осталось.

– Чо вот так просто возьмешь и отдашь?– у Нинки алчно горели глаза и дрожали от возбуждения руки.

– Ну не так просто. А вот если отсосешь, то без вопросов.

– Иди нахуй, урод, – Нинка обиженно поджала губы, и опять ускорила шаг.

– Ну… Нин, дело конечно твое, – я чуть отстав рассеянно поковырял носком кроссовка асфальт, – но ты бы подумала. У Юльки родоки вон сколько бабла отвалили, а я тебе почти даром предлагаю. Короче, смотри сама, хули. Я так чисто по дружбе помочь хотел, не хочешь– не надо, Ленке из второго подъезда отдам, у этой кобылы тоже прыщей больше чем у комодского варана.

Нинка задумалась. Видно было, как в ее башке скрежетят шестеренки прикидывая потенциальную выгоду.

– Ладно, Нин, я спешу, – мы уже подошли к школе,– если вдруг надумаешь, приходи сегодня часа в четыре вечера ко мне на хату, у меня как раз родоков не будет,– я ей подмигнул и пошел в сторону своего класса. До звонка оставалась пара минут, а биологичка ебануться как не любит опоздавших.

***

Нинка пришла без пяти четыре. Робко позвонив в дверной звонок, она вошла в квартиру с обреченным видом Наташи Ростовой, которой вместо придворного бала предложили обслужить толпу дальнобойщиков в придорожном кафе на трассе Ростов– Махачкала. Что поделаешь, наша жизнь это всего лишь череда жертв, на которые мы вынуждены идти ради заветной цели. И с этой истиной иногда приходится сталкиваться слишком рано.

– А ты не обманешь?, – спросила она покраснев. Ох уж этот образ русской женщины, нарисованный пером классиков, преисполненный жертвенностью и сомнением. В нем есть что-то сакральное и высокодуховное.

– Бля, Нина, нахуя мне тебя обманывать? Вот уже специально для тебя подготовил, – я потряс в воздухе флакончиком от магнезии с белесой жидкостью внутри, – эксклюзив, нах. Главное, чтоб сеструха не узнала ничего, а то мне пиздец влетит.

– Только чур никому не рассказывай, -смущенно попросила Нинка, снимая курточку.

– Само собой, – я расстегнул ширинку и достал хуй. Она присев на корточки, закрыла глаза и обхватила его губами, покачалась с носка на пятку, ловя равновесие и устраиваясь поудобней. Бля, как же она самоотверженно и вдохновенно сосала. С таким старанием, как будто от этого зависела судьба вселенной. Видимо в этот момент она восторженно представляла, как с ее покоцанного недоебитом и нарушенным обменом веществ еблища сошли все прыщи, а богатенькие принцы выстраиваются в очередь, чтоб полизать ее сочный вареник и подарить ей за это новый айфон. Чувствуя приближение финала, я схватил ее за уши, щедро посыпанные золотушной коркой, и прижал к себе посильней, заставляя проглотить все до последней капли. После того, как она встала на ноги, пошатываясь и шумно дыша, словно загнанная лошадь, я скрепя сердцем протянул ей заветный флакончик.

– На, держи. Только не забудь, мажешь вечером перед сном, и не смываешь до утра. Потом спасибо еще скажешь.

Нинка, жадно схватив пузырек, сразу же, не оборачиваясь и не говоря ни слова побежала домой, видимо торопясь срочно помазать свою прыщавую ряху. Даже не попрощавшись, вот ведь тварь неблагодарная, а ведь мы были так близки. Стало немного обидно, будто меня использовали, словно какую-то вещь. Вот и делай после этого людям добро. Я посмотрел в окно на серое небо, сквозь тучи которого нерешительно проглядывали редкие лучи солнца, и загрустил. Человеческая неблагодарность всегда немного ранит, особенно, когда ты этим людям доверяешься и идешь навстречу. Почему-то никто не хочет думать, каково тебе потом. Ты, как дурак надеешься на какое-то понимание, но постоянно одно и то же, только глухое эхо от уходящих вдаль шагов и пустота.