Фабрика драконов - страница 41

— На вкусе и запахе они не отразятся, — заверил ее Вирц и добавил с лукавинкой: — Только… вы уж ее не пейте, дорогуша.

Когда Эстер было заколебалась, он запросто прибавил к сумме вознаграждения еще один нолик. Она чуть не упала в обморок.

Совесть Эстер яростно сопротивлялась, но не больше отведенной минуты.

То было в начале мая; теперь близился к концу август. Семьсот двадцать тысяч бутылок в час. Миллион семьсот двадцать восемь бутылок в день. На протяжении четырех месяцев.

Так что же было в тех бутылках? Этот вопрос грыз ее каждый день, и ежедневно же, понемногу, убывали деньги на том оффшорном счету. Сама же Эсгер изо дня в день напряженно размышляла: не продешевила ли она с продажей души?

Пальцы сжимали поручень так крепко, что побелели суставы. Эстер озирала громаду цеха, который, будто кулаками, бил ее своим немолчным машинным рокотом.

Так что же было в тех бутылках?

«Господи боже, — изнывала она от саднящей мысли, — что же в той проклятущей воде?»

Близ Барауэ, Сомали.

Восемь дней назад (пятница, 17 августа).

На двенадцатом кругу Нтабо остановился и зажег сигарету. Он выкуривал по одной через каждую дюжину оборотов вокруг объекта, награждая себя за четыре протопанных километра американским «Мальборо». Особенно ему нравились с ментолом.

Месяц был как изогнутый белый клык, вспоровший непроглядную черноту неба. Звезд виднелось раз, два — и обчелся: свет остальных терялся за фонарями ограждения. Впрочем, Нтабо это не волновало: что он, звезд не видел?

Он глубоко затянулся сигаретой, с наслаждением чувствуя, как дым, першистым комком пройдя через горло, холодком оседает в легких. Жена упрекает: дескать, курит он много. А у нее зато задница плоская. Никто не совершенен.

Ох и тяжелый же этот АКМ — подарок боссы, вот уже десять лет он его исправно таскает. Лягается, как корова, а ремень протер все плечо от лопатки до соска. Ни подкладка, ни алоэ не помогают уберечься от этой борозды. Неужто с такой отметиной и подыхать придется? Собственно, Нтабо больше тридцати себе на этом свете и не отмерял. Подручные боссы — младшие военачальники, как они себя величают — точно пристрелят его со скуки или из-за того, что поссал не под тем деревом, а то и просто потому, что он здесь шляется. Они такие. За шесть лет уже трое товарищей Нтабо полегли ни за что — потехи ради или за нарушение каких-то их самозваных правил. Уж хоть бы американцы вернулись.

Отец и двое дядьев Нтабо хоть погибли не просто так: в настоящей схватке, под Могадишо. Аллах награждает гибелью в бою. А вот смерть из-за чьей-то скуки?

Сигарета дотлела почти до фильтра. Нтабо вздохнул. Буквально под поверхностью черепа, где теплятся мысли, свербило: ну хоть бы что-нибудь — что угодно — произошло, дабы как-то скрасить эту тягучую, изнурительную скуку. Мысль обретала осязаемую плотность, уже без малого оформляясь в слова, когда Нтабо вдруг услышал… звук.

Часовой застыл, не донеся руки до зажатого меж губ окурка. Он действительно это услышал или его попросту морочит доносящийся шум джунглей? Такое ведь не раз бывало. Он попытался мысленно воспроизвести звук: что-то вроде негромкого хрюка, какой бывает, если кто-нибудь на что-то натыкается в темноте.

Выплюнув окурок, Нтабо рывком обернулся, одновременно вскинув автомат: руки сами собой легли куда положено. Он весь обратился в слух.

Нет, тихо. Охранник инстинктивно вслушался в привычные звуки густого леса и окружающей его пустыни. Звук донесся откуда-то с запада, ближе к рукаву джунглей, что отделяет объект от тамошнего городка. Нтабо подождал, не рискуя окликнуть, кто идет. За ложную тревогу полагается самое малое порка цепью. Двоих на той неделе уже отмолотили. Один помер, у другого вся спина стала сплошной язвой рваной плоти, лохмами свисающей с переломанных ребер, так что Нтабо стоял, направив автомат в черную стену непроницаемой тьмы, и ждал, ждал.

Десять секунд. Двадцать.

Черепахой проползла минута. Единственное, что улавливал слух, это жестяной звук марокканской радиостанции на объекте да приглушенный смех сидящих за покером младших военачальников в бараке, где у них лежбище.