Фабрика гроз - страница 8
Впрочем во время этой избирательной кампании ни о каком комфорте не могло быть и речи. Ивар уже сто раз ругал себя за то, что вообще согласился участвовать в ней. Ему было трудно со Стольниковым, а когда тебе не нравится твой клиент, из этого редко выходит что-либо путное.
… Сегодня был ответственный день. На прошлом телевыступлении губернатор вконец оскандалился, и теперь ему надо было брать реванш. Дебаты с Хоботовым как нельзя лучше подходили для этой цели: в противоположность конкуренту Стольников умел держаться перед камерой и делать вид, что рубит правду-матку…
На этот раз Ивар решил сам съездить с ним на телевидение и все проконтролировать. Они уже спускались к машинам, когда их нагнал Вайпенгольд. В руках у него был свернутый в трубку плакат.
— Стойте! — проговорил он, задыхаясь от быстрого бега. — Василий Иванович, мне надо вас спросить…
Стольников повернулся к нему.
— Ну?
— Я хотел посоветоваться… Мы планируем развесить эти агитационные материалы по всему городу.
С этими словами Вайппенгольд торжественно развернул свой плакат.
Это был коллаж, сработанный из черно-белого кадра из фильма «Чапаев». Славный комдив мчался в атаку с шашкой наголо. Только вместо лица артиста под папахой хмурилась стольниковская физиономия. А в самом низу плаката имелась пояснительная надпись: «Губернатор — наш герой, за него стоим горой!»
Ивару чуть дурно не сделалось. У него уже давно складывалось впечатление, что отдел позитива занимается только тем, что приносит посильный вред всей избирательной кампании.
— Я, кажется, знаю, откуда Саша содрал этот лозунг, — сказал Ивар, скривившись. — Когда я был в пионерлагере, меня зачислили в отряд «Чебурашка». И у нас был девиз: «Чебурашка — наш герой, за него стоим горой!»
Стольников перевел взгляд на Вайпенгольда. Он только что хотел сказать, что плакат ему понравился, но упоминание о Чебурашке несколько охладило его.
— Потом поговорим. Мне некогда, я спешу! — отмахнулся он, и заторопился вниз.
Вайпенгольд хотел было расстроиться, но передумал. Лицо его приняло вдохновенное выражение.
— Это же гениально! — крикнул он вслед губернатору. — Вас в виде Чапая мы оставим, а надпись поменяем на другую. Мы напишем: «Василий Иванович спешит на помощь!» Как в мультике про Чипа и Дэйла!
Ивар только мученически вздохнул.
Кристина давно была знакома с Хоботовым (он несколько раз принимал участие в ее ток-шоу), так что сразу поняла, какую речь ему нужно написать. Через два часа у нее все было готово: текст вышел краткий и емкий, и она сама осталась довольна своей работой.
Михаил Борисович Хоботов был ей приятен. Обаятельный, галантный, хорошо образованный — он представлял из себя полную противоположность Стольникову.
Правда, надо признаться, биография Хоботова была далеко не безупречна. Как и губернатор, он тоже большую часть жизни работал по партийной линии, но в бытность свою первым секретарем парткома на сталелитейном заводе Хоботов попал в переделку: пришедший к власти Андропов повелел усилить бдительность и начать тотальную войну с взяточниками и коррупционерами. Кто-то из врагов Михаила Борисовича расстарался, и вскоре тот попал в места не столь отдаленные.
Однако сидеть Хоботову пришлось не так долго, как хотелось бы некоторым: через три года последовала амнистия, и обогащенный новым жизненным опытом Михаил Борисович вышел на свободу. На завод он, понятное дело, не пошел, но все его старые связи с заводской администрацией остались, и потому в последние десять лет Хоботов с успехом торговал черными и цветными металлами. В основном с зарубежными партнерами, разумеется. А в этом году, сняв с себя былую судимость, он ринулся завоевывать политические вершины.
Впрочем, Кристину не особо волновал моральный облик ее кандидата. Конечно же, он был жуликом, конечно же, все об этом знали… Но в отличие от Стольникова Хоботов умел быть милым жуликом. И к тому же он не только не сделал ничего плохого лично Кристине, но и взял ее на работу, когда в доме Тарасевич не осталось ни рубля. Уже за одно это она готова была быть ему благодарной.