Face control - страница 17

23:30. Изрядно навеселе прибываю домой. Все спят. Я переодеваюсь, вставляю сережки, надеваю кольца и браслеты. Видели бы меня бандюки! То-то разговоров бы было: «пидар – не пидар, отстой – не отстой». Все, еду в «Пропу»!

22 октября, пятница

Я иду по бескрайней пустыне. Раскаленное солнце висит прямо над головой. Кажется, протяни к нему руку – и обожжешься. Очень хочется пить. Вдруг, совсем рядом, где-то в полуметре от меня, я замечаю торчащий из песка кран разливного пива. По-моему, Gosser. Я бросаюсь к нему и припадаю губами. Вместо живительного напитка в рот сыплются какие-то засохшие насекомые: червяки, тараканы и комары. Один из комаров внезапно оказывается живым и больно кусает меня в затылок. Пытаюсь согнать его, убить, но промахиваюсь, и комар, отвратительно пища, кружит вокруг моей головы.

11:00. Просыпаюсь от нескончаемого писка пейджера. У меня шесть непрочитанных сообщений. С трудом идентифицирую свое местонахождение: квартира очень знакомая, но вот чья, не могу вспомнить. Кроме меня, в комнате, обклеенной рыжими обоями, никого нет. Я что, спал один? На ватных ногах выползаю из комнаты. Две комнаты, кухня. Квартира пуста. Как же я здесь оказался? Надо хронологически восстановить все, что я делал под утро: где был, с кем тусовался. В башке пусто. Вместо воспоминаний о действиях получаю полный список выпитого алкоголя.

11:15. Читаю пейджер. Это дается мне с трудом, над каждым сообщением размышляю по нескольку минут, пытаясь увязать в единое целое все эти имена, фамилии и номера телефонов.

12:00. Залезаю под холодный душ. Надо срочно звонить, отменять встречи, переносить стрелки – короче, чего-то мутить. Ни сил, ни желания нет. Чья же это квартира, в конце-то концов?

12:20. Звоню в офис и говорю, что заболел. Прошу отменить все. Добираюсь до кухни, открываю холодильник. Пустые полки украшает одинокая банка майонеза. С чего это я решил, что здесь будет Gosser?

14:35. Я спал или терял сознание? Во всяком случае, теперь чувствую себя лучше, и голова не такая тяжелая. Надо бы опять в душ.

Ключ поворачивается в замке, входная дверь хлопает.

– Я пришла, – доносится из прихожей.

Сразу же вспоминаю, чье это жилище. Конечно, Галя Шашина, «Шашка», моя старая любовница. Хотя мы с ней уже почти расстались, время от времени все же просыпаемся в одной постели. Ей около тридцати пяти, но выглядит она лет на восемь моложе. Шашка владеет небольшим косметическим салоном. Наверное, это и помогает ей оставаться в хорошей форме.

– Видишь, как я старалась побыстрее увидеть тебя, даже с работы раньше пришла.

Галя входит в комнату. Отчего-то мне становится не по себе. Делаю вид, что сплю.

– Вставай, малыш. – Галя присаживается на край кровати, гладит меня по голове и рукам. – Я принесла сок, еду.

Я открываю глаза:

– А пиво? Ты принесла пива?

Галя отрицательно качает головой:

– Совсем ни к чему сейчас пить.

Я рывком сажусь в постели. От внезапной смены положения перед глазами появляются темные круги:

– Мне срочно надо выпить пива. Иначе я сдохну от обезвоживания организма.

– Ты конченый алкаш.

– Возможно, но и алкаш имеет право на сострадание.

– А что, выпив пиво, алкаш приободрится? – Тон Шашки становится хулиганским.

– Конечно.

– Он станет энергичным?

– Надеюсь.

– Ладно, я пошла.

Опять остаюсь один, хотя бы еще на полчаса. В мозгу мелькают мысли: «Мудак, какой же мудак! Как ты вчера пересекся с Галей?! Как завис? Уебищное животное, что ты будешь пиздеть своей жене, всем остальным? Надо сваливать, пока Шашка не вернулась. Иначе все это может вылиться в очередной марафон. Правда, если ее дождаться, то можно спокойно выпить пива и заняться с ней сексом, а Галя такая извращенка… Надо хотя бы позвонить жене. Придумать легенду, отмазаться». Я весь в этой отстойности – неспособности принять быстрого решения, выбрать между двумя поступками, напрячься и поступить так, как следует. Уверен, что все мои беды: недостаток любви и денег, семейные конфликты, ощущение скуки и какой-то изматывающей постоянной печали – следствие этой ебаной нерешительности. Помню, еще маленьким боялся подойти к играющим детям и сказать им: «я с вами», все время искал случая проявить себя, а когда он наконец представлялся, обламывался, застывал от неспособности на действие.