Факторские курсанты — Дети войны - страница 3
— Поселяйся в жилой кубрик на свободную кровать! Утром в 9-00 на работу!
Утром, насухо позавтракав куском батона, я уже таскал из кубрика в кубрик тумбочки, табуретки, двухэтажные металлические кровати. Пришел начальник мореходки, суровый и строгий:
— Где тут новичок? Уже в работу запрягли? Он еще не зачислен и на довольствие не поставлен! Ему надо медицинскую комиссию проходить! Может, он совсем к морской службе непригоден!
Слова прозвучали тревожно и зловеще. А я-то думал, что уже поступил! Настроение упало. Снова бегу в канцелярию, получаю медицинскую карту и наставления секретарши. Часть врачей я должен пройти в поликлинике, на втором лесозаводе, а другую часть — в поликлинике на Металлистов. Для деревенского паренька, впервые попавшего в город, это задача со многими неизвестными. Мотаться в трамвае, не зная ни города, ни остановок! Наконец, найдя поликлиники, занимать очередь, в которой любая бабушка считает своим правом попасть в кабинет врача впереди меня. В таких условиях очередь кажется бесконечной. Моим будущим однокурсникам, которые на картошке, в колхозе, было куда легче! Все врачи медкомиссии собирались в одной большой комнате, и абитуриенты как по конвейеру проходили медкомиссию всего за один час.
Вечером у общежития меня поджидает комендант:
— Ну что, прошел комиссию? Завтра на работу? — Услышав отрицательный ответ, визжит:
— Все! Хватит волынить! Забираю постельные принадлежности и вон из общежития! Ночуй где хочешь! Ребята за два часа медицинскую комиссию проходят, а ты второй день резину тянешь!
Куда мне идти? Где ночевать? Этот сумасшедший старик поставил меня в безвыходное положение. Оглядевшись вокруг, увидел стог сена в поле, любовно сметанный рачительным хозяином одного из частных домиков Юроса. Недолго думая, сделал нору и залез в сухое, пахнущее травами, сено. Рядом пищали мыши, встревоженные вторжением незваного гостя. Мне было все равно: завтра надо закончить с медкомиссией! Перспектива ночевки в стоге сена меня не прельщала.
С раннего утра встал на очередь в поликлинике, за день успел пройти двух врачей, остался всего один. Сам поставил в медицинской карте последнюю запись: «Здоров. Годен». Совесть не мучила, беспокоила только мысль: поверит ли секретарша моим закорючкам? Секретарша равнодушно взяла медицинскую карту и подшила ее к личному делу:
— Сейчас отпечатаю приказ, поставлю вас на довольствие! Завтракать будете уже в нашей столовой!
Мелькнула шальная мысль: надо было в первый же день расписаться за всех врачей и не мучиться, не переживать! Окрыленный успехом, прибежал в общежитие. К моему удивлению, комендант обрадовался не меньше меня. Даже голос, похоже, стал не таким визгливым:
— Завтра с утра на работу! Будешь помогать печнику, поднимать кирпичи да глину на чердак!
Печник, по-видимому, принял меня за учащегося ФЗО, которого послали и на подмогу, и на практику:
— Первое дело — раствор! — поучал он. — При хорошем растворе ни одна печь не обрушится, веками будет стоять!
Работая, он распевал одну и ту же песенку:
— Стежки-дорожки, трава-мурава…
Тембр голоса у него был приятен слуху, мне захотелось, чтобы он спел песенку до конца. И я, по наивности, спросил певуна:
— Ну а дальше-то как?
Печник расправил черные с проседью усы и простодушно признался:
— Сам не знаю! Как пою эти строки — у меня все ладится. А если начну петь другую песню — все идет вкривь и вкось!
— Значит, эта песня Ваш талисман?
— Выходит, что так! — печник вытащил из кармана комбинезона часы, посмотрел и спохватился:
— Заработались мы сегодня! Тебе на ужин пора. Осталось две трубы починить. Завтра до обеда управимся!
Но работать с печником мне больше не пришлось — вернулись мои будущие однокурсники из колхоза. Из крытого тентом грузовика вылезло десятка три грязных, оборванных, в разношерстной одежде юнца и направились прямо в общежитие.
— Не пущу! Не пущу! — заверещал комендант, растопырив руки, как чучело на огороде, прикрыв собой входные двери. Толпа грязных и злых ребят остановилась и загалдела:
— Что такое? Почему? Куда нам идти? Что за шуточки, товарищ комендант?