Факультет некромантии имени меня покойного - страница 14

— Моз, светает. Идем лагерь ставить. — Лео из всех сил махал рукой, стараясь привлечь внимание.

Навалился на метлу и не спешно полетел к остальным. Девки тут же повернулись задними сторонами, пряча прелести

— А тебя смотрю они не стесняются. Знают что боятся за девичью честь не надо?

— Знают что я завидный жених, в отличии от тебя.

— Вашими стараниями наш интернат никогда не оскудеет ублюдками.

— Хватит! — Меге не дала развить тему — Тут леди.

Сквозь лес до соседней поляны шли молча. Зато в дороге попались много хороших лосиных костей. Толку в них магического мало. Зверье не человек, из костей много не вытянешь, не вложишь. Но больно неудобно мне было на метле.

Новая поляна располагалась на небольшом возвышении на изгибе реки. У самого края росли три больших дерева с большой кроной. Между ними трава была сильно ниже. Девочки все кучкой и уселись возле одного из деревьев.

— Мозарин, твоя вахта до полудня. Потом разбудишь Леопольда. Он тебя на пару часиков сменит.

— А кормить ужином будут?

Лео залез в сумку и достал миску еды в заклинании глубокой заморозке.

— Хочешь ешь на посту, хочешь сменимся. Мне еще лагерь ставить. Поэтому твоя вахта больше.

— Вы что, еду с собой из школы принесли? Готовую?

— Ну да.

— Ухахахахаха!!! — я чуть ли не пополам согнулся. — Ведьмы готовить не умеют! Кому скажи, не поверят!

— Мы леди! Маги!

— Сам ты ведьма!

— Ой не могу! — меня все еще разрывала так, что болела грудь и катились слезы — Ведьма в лес со служанками и кухарками ходить будет! Вот умора то!

— А сам то готовить умеешь? — Меге смотрела не одобрительно но не защищала девочек.

— А чего там уметь? Было бы что, а приготовить всегда можно. Вон, в песке ракушки, на траве улитки. Лопух растет.

— Это для кухарок! Простолюдинок! — возмущалась особенно толстая девочка.

— А я умею готовить! — возгласы разом стихли — Папа сказал, что леди должна уметь все, что умеют служанки в ее замке. И еще в сто раз больше!

— Вот! Достойный муж, растит подобающую дочь! — я выдержал маленькую паузу — Лови ее хоть весь белый совет, с собаками, а родное болото и спрячет и прокормит. И служанок с лакеями таскать за собой не надо. Толку от них на болоте? Только алтарь смочить!

— Вот еще! У меня замок есть! С отрядом.

Про замок и хотелось сказать, да слова в горло не лезли. А тем временем, Лео достал из сумки огромную палатку, бочку с водой, подогрел ее и развел костер в жаровне на ножках. Угли и те были в сумке. Девушки стали по одной уходить в палатку, пока Лео на большом пледе расставлял миски.

— Если умру, услышите самое страшное — тишину.

Достал из рюкзака спальный плащ, накинул на себя, и устроился у дерева, спиной к лагерю, глазами в сторону леса. Поляна надежно защищала. Все было видно. С боков тоже не подойти. С воды залезть можно, но мертвяки не могут через текущую воду перейти. Даже близко подойти не могут. Только водный мертвяк, именуемый в народе мавкой, может жить в воде. Но он под солнцем на берег не залезет. Вот дикий зверь, совсем другое дело. Так что я выставил сигнальный контур не только от мертвых, но и от живых. Отдельно прошелся по склону и воде.

— Hооо du sparr wem lil ja, vooo du im terr lila — я очень тихо запел очень старую песню. Даже в мое время, она была старой, еще когда дошла до людей. Красивый тянущийся мотив немного наводил грусть, но зато неплохо звучал. Обычно то дозорный стоял ночью. А что бы все знали, что он еще жив, негромко распевал песни. Когда твои враги неупокоенные, они все равно знают где ты. Живого они учуют раньше, чем услышат песню. А песня юной трольки которую отдали замуж в чужое племя включала сорок пять куплетов о том, как тяжело жить на чужбине. К концу последнего куплета, она уже жаловалась на неблагодарную жену младшего сына, не достаточно почтительно исполняющую свои обязанности ухода за стариками. Куплетов могло бы быть и больше, но тролли тогда долго не жили.

— Красиво поешь. — Меге подсела рядом, протянув горячую миску. — и произношение красивое.

— Какую только фигню не выучишь со скуки. — я взял миску и попробовал. С похлебкой у стены не сравнится, но есть можно. — Эту песню часто пели дозорные, в королевских отрядах зачистки, после войны.